Разумные пределы
Тайную новость о том, что Елизавета Боярская ждет ребенка, мы узнали как раз накануне съемки. Напишет ли она о беременности в официальный пост в «Инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)»? Почему она никогда не спорит с подписчиками? И зачем соцсети человеку, который не очень-то им доверяет?
Пока мы выбираем фон для съемки и выставляем свет, Елизавета сидит на гриме и лайкает фотографии друзей в «Инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)». Наш разговор начинается с того, что соцсети – зло, они отнимают уйму времени, загромождают голову огромным количеством ненужной информации, а еще – разводят людей по разные стороны баррикад. Боярская рассказывает, как в какой-то момент ушла из «Фейсбука (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)», потому что он поделил людей на политические лагеря. «В итоге, – говорит она, – я поняла, что я вот за тех, кто просто котиков постит и делится какими-то обычными событиями из жизни. Я читала, конечно, что там происходило, но сама ничего не публиковала и не реагировала на чужие посты, а то люди начинают из-за этого ссориться».
Наталья Родикова: А вы успели с кем-то оказаться по разные стороны?
Елизавета Боярская: Нет, я вовремя ушла. Случилось это на гастролях в Вашингтоне, когда мы с подругой пошли в Ботанический сад. А я очень люблю ботанические сады, почти в каждом городе в них хожу. И вот мы пришли, сели на скамеечку и вдруг поймали себя на мысли, что сидим уже 30 минут и просто смотрим, как бабочки летают. Почему же обычно мы тратим свое время на эту коробочку дурацкую, вместо того чтобы смотреть на прекрасные вещи, наблюдать за течением жизни? И я в этот момент взяла телефон, удалила приложение «Фейсбук (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)» и вот уже два года живу без него.
Н. Р.: Но вы есть в «Инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)».
Е. Б.: В «Инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)» я бываю больше по работе и еще потому, что это помогает рассказывать о работе фонда «Доктор клоун», которому мы с Максом (Максим Матвеев – супруг Елизаветы Боярской. – Прим. Ред.) уже много лет помогаем. Кстати, мои коллеги – Юлия Пересильд и Ксения Раппопорт – недавно рассказывали, что завести соцсети их тоже заставили обстоятельства. Юля занимается помощью фонду «Галчонок», Ксения – фонду «Дети-бабочки», и им очень важно рассказывать о своих делах большому кругу людей. Так что это, с одной стороны, вынужденный шаг, с другой – полезный: я выкладываю новости о больничных клоунах, о спектаклях своих. А вот чтобы мне сделать личный пост – это целое мероприятие. Я к этому, может быть, слишком серьезно отношусь. Надо, чтобы было содержание, чтобы не глупо, чтобы чуть-чуть с юмором. А может, я написала недостаточно развернуто и, может, непонятно? А может, не всех упомянула? Или написала слишком серьезно? Или, наоборот, слишком легкомысленно? Начнем с того, что мне сложно выбрать фотографию, то есть я выбираю, а потом думаю: это чтобы что? Это же просто моя фотография. Я что, хочу показать, какая я симпатичная? Или какой у меня макияж? Что это будет значить? Зачем? Я задаю себе десять тысяч вопросов и все время думаю: да почему же это людям интересно должно быть? Почему кто-то должен знать, что я ем, где нахожусь? Подумаю и иногда вообще нажимаю кнопку «Отменить». А вот, например, если я была на выставке Петрова-Водкина – да, это гениально, фантастическая выставка, я могу поделиться, потому что ну вдруг какой-нибудь человек прочитает и скажет: «Ой, и я схожу!» Вроде как толк есть.
Н. Р.: Я читала комментарии к этому посту, про портрет Петрова-Водкина. Очень классная была дискуссия, про то, что женщины с такой же фигурой никогда бы и подумать не могли, что это может быть красиво. Интересно, что вы в ней участия не принимали. Почему?
Е. Б.: Я не отвечаю подписчикам, не вступаю в споры, не комментирую. Может, это старомодное размышление, но мне кажется, артист не должен вступать в подобного рода диалог со зрителем. Если это не доверительный разговор с публикой во время спектакля, причем не прямой, а посредством драматургии, игры, или если это не творческая встреча, с вопросами и ответами, касающимися искусства, то полемизировать на житейские темы в интернет-пространстве мне кажется неправильным. Я не должна людям навязывать свое мнение – и имею право не комментировать их мнение.
Н. Р.: Это чтобы сохранить дистанцию? Или для чего?
Е. Б.: В том числе, да. Дистанция между актером и зрителем должна быть. Мне безумно интересны артисты, про которых я ничего не знаю: Костя Хабенский, Олег Меньшиков, например. Они для меня остаются… какими-то, что ли, недосягаемыми. Да, с кем-то я работала на сцене и в кадре, но, тем не менее, оттого что они сторонятся публичности, редко можно прочитать их интервью или увидеть в светских новостных лентах, они остаются для меня загадкой. Мне интересно слушать, как они рассуждают о профессии, о жизни. И мне совсем не хочется знать каких-то семейных подробностей. Хотя мне импонирует, когда творческие люди себя именно творчески в Сети проявляют. Но такой талант и вкус далеко не у всех. Я обожаю «Инстаграм (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)» Иры Горбачевой, не оторваться, потому что она настолько в этом искрометна и свободна, что испытываешь сплошное наслаждение, – это высший, рафинированный пилотаж. Я бы никогда так не смогла, потому что я другая, я не могу быть настолько забавной, такой свободной, дурачиться так открыто, мне это не очень свойственно. В жизни – да, в комедии – да, но не у себя в «Инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)». Еще, например, мне не вполне понятно, зачем советоваться с подписчиками, что мне надеть – это или то, а какое платье, а сережки? Неужели у них есть время заниматься этим вопросом? Есть подозрение,