Верные до гроба

Убийство большевиками многих людей, которые добровольно отправились вместе с Николаем II и его семьёй в ссылку, нередко остаётся в тени расстрела Романовых. Но эти несчастные, возможно, даже в большей степени заслужили право считаться святыми.

Глеб Сташков

Гости узника. В первые месяцы после упразднения монархии Николай II находился в Царском Селе. Условия ареста были сравнительно мягкими: бывшего царя могли навещать самые разные люди. Николай II с дочерью Анастасией и приближёнными в Царском Селе. Весна 1917 года

Как известно, друзья познаются в беде. Беда постигла царскую семью в марте 1917 года и больше уже не отступала. Тут и выяснилось, кто служил за деньги и почести, а кто — по зову сердца. Кто пытался сохранить себе жизнь и свободу, а кто был готов пройти скорбный путь до конца.

Трусость и измена

«Кругом измена, и трусость, и обман», — записал Николай II в дневник 2 марта 1917 года. Он не знал, что ему ещё предстоит встретиться с трусостью и обманом даже среди ближайшего окружения.

9 марта царь приехал из Ставки в Царское Село. Полковник Евгений Кобылинский, приставленный к нему Временным правительством, вспоминал: «В поезде с государем ехало много лиц свиты. Когда государь вышел из вагона, эти лица посыпались на перрон и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, озираясь по сторонам, видимо, проникнутые чувством страха, что их узнают».

В автомобиль с Николаем сел только гофмаршал Василий Долгоруков. Многие считали его плохим гофмаршалом. При нём, дескать, кухня плохо работала, а суп подавали такой, что есть невозможно. Действительно, князь Долгоруков занял должность, можно сказать, по наследству — он был пасынком обер-гофмаршала Павла Бенкендорфа. Но именно этот плохой гофмаршал остался с императором в трудную минуту. А это поважнее качества супа.

Верный подданный. Граф Илья Татищев считал, что находиться рядом с государем — счастье. Даже в ссылке. Он не колеблясь отправился в Сибирь, где в полной мере разделил участь Николая II.

Большинство слуг в Царском Селе тоже разбежалось. Но некоторые продолжали работать. Хотя члены Петроградского совета, время от времени приезжавшие в Царское, разъясняли им, что они, мерзавцы, служат тирану.

В июле Временное правительство решило отправить семью Николая II в Тобольск. Перед придворными и слугами вновь встала дилемма: ехать с отрёкшимся императором или остаться. Подвергать свою жизнь опасности или вовремя «соскочить».

Граф Бенкендорф не смог сопровождать царя из-за болезни жены. Вместо него в Тобольск отправился князь Долгоруков. Николай предложил ехать и начальнику военно-походной канцелярии Кириллу Нарышкину. Тот взял сутки на обдумывание. Больше Николай его не беспокоил. Место Нарышкина занял генерал-адъютант Илья Татищев. Он не занимал при дворе официальных постов, но сразу же согласился: «Было бы нечеловечески чёрной неблагодарностью за все благодеяния идеально доброго государя даже думать над таким предложением; нужно было считать его за счастье».

Английский архимандрит

Далеко не все разделяли мнение Татищева. Многие отказались ехать в Тобольск. Но 45 человек добровольно отправились в ссылку. Это были самые разные люди. И простые дворцовые служащие, и придворная знать вроде князя Долгорукова. И даже иностранцы — учителя царских детей: англичанин Сидней Гиббс и швейцарец Пьер Жильяр. Николай II умел очаровывать в личном общении. По-человечески он был мягок и доброжелателен. И учителя попали под его чары. Их, иностранных граждан, большевики не тронут. Они навсегда сохранят самые тёплые воспоминания о царской семье. Более того, родившийся в республиканской Швейцарии Жильяр превратится в убеждённого монархиста, а Гиббс примет православие и станет архимандритом в Лондоне.