Генерал Ермолов: умиротворитель или душитель?
Для поклонников имперского величия Алексей Ермолов — безусловный герой. А для тех, кто считает, что любой народ имеет право на самоопределение, — злодей и яркий представитель агрессивного колониализма
Генерал Алексей Ермолов вошёл в историю как человек, перед которым, по словам Пушкина, «смирился Кавказ». Это ермоловское «усмирение Кавказа» навсегда сделало генерала дискуссионной фигурой. Так чего же в этом человеке было больше — «геройства» или «злодейства»?
Кому война, а кому — мать родна
Чего-чего, а личного мужества Алексею Ермолову было не занимать. Мирная гарнизонная служба его угнетала. В 1802 году командир роты конной артиллерии Ермолов записал в дневнике: «Мне 25 лет. Недостаёт войны». И война не заставила себя долго ждать.
Ермолов хорошо показал себя ещё в первых сражениях с французами. Под злосчастным Аустерлицем (1805 год) конные артиллеристы Ермолова казались каким-то светлым пятном на фоне общего хаоса в рядах антинаполеоновских сил.
Следующую войну с французами, ту самую Отечественную 1812 года, Ермолов встретил уже в генеральских чинах и с репутацией лучшего артиллерийского командира империи. При Бородине Ермолов прославился знаменитой контратакой на захваченную французами батарею Раевского.
Вся «русская кампания» 1812 года, равно как и Заграничный поход (1813– 1814 годы), были проделаны Ермоловым, что называется, «от звонка до звонка». И никто никогда не посмел бы сказать: «Вот тут Ермолов струсил» или «Вот здесь он дрогнул». Недоброжелатели даже и не рисковали обвинять его в нерешительности — всё равно никто бы не поверил.
Загадка «Сфинкса»
Ермолову ставили в упрёк совсем другие вещи. В первую очередь — двуличие, лицемерие. Уже позднее Александр Грибоедов назовёт его «Сфинксом» — за то, что никак не угадаешь, когда он говорит искренне, а когда притворяется. Но ермоловское коварство стало притчей во языцех гораздо раньше, ещё в 1812 году.
«Человек с достоинством, но ложный и интриган» — так аттестовал своего подчинённого генерал-фельдмаршал Михаил Барклай-де-Толли. В свою очередь командующий Михаил Кутузов не раз говорил «о камне за пазухой», который всегда наготове у Ермолова.
«Сердце Ермолова так же черно, как его сапог» — так будто бы однажды отозвался о нём сам российский император Александр I.
Немало вредил Ермолову и его острый язвительный язык. Когда царский любимец Алексей Аракчеев попенял ему на плохой вид артиллерийских лошадей, Ермолов ответил: «Жаль, ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов». Аракчеев принял эту остроту на свой счёт (и, надо заметить, совершенно справедливо).