Алексеевцы
Русская революция пришла в образе бунта тыловых гарнизонов. Её главным статистом стал малограмотный крестьянин в солдатской шинели, не понимавший смысла почти выигранной войны, уставший нести её тяготы, не желавший умирать или становиться калекой ради непонятных ему целей.
Царской России не хватило социальной прочности, власти — мудрости, а обществу — трезвости, чтобы продержаться ещё семь-восемь месяцев до полной победы союзной коалиции над ослабевшим противником. «Наше положение было чрезвычайно затруднительным и почти безвыходным», — признавал германский стратег, генерал пехоты Эрих Людендорф, оценивая ситуацию в начале кампании 1917 года.
«Цветные»
Армия теряла боеспособность с прогрессирующей скоростью. Быстрому разложению войск после Февральской революции способствовали шаткость Временного правительства, солдатская жажда немедленного мира — и массированная большевистская пропаганда. Но неизбежной реакцией на разрушение государственных институтов стало зарождение летом 1917 года российской контрреволюции в виде ударных частей, а также самоорганизации группы генералов и офицеров, не желавших мириться с гибелью родины.
После Октябрьского переворота и захвата власти большевиками гонения на их противников, по замечанию георгиевского кавалера, Генерального штаба генерал-лейтенанта Николая Головина, «способствовали отбору в среде офицерства героического элемента». За офицерами поехали на Дон добровольцы из учащейся молодёжи. Они были готовы к самопожертвованию во имя защиты культуры, ценностей и идеалов, значимых для многих представителей городского middle class эпохи столыпинской модернизации. Поэтому зимой 1917/1918 годов маленькая Добровольческая армия напоминала вооружённый авангард русской интеллигенции, готовой защищать Россию — при поддержке ещё немногих в тот момент казаков — от ленинского эксперимента.
Российская контрреволюция создала свою эстетику. Белое движение на Юге России символизировали воинские части и другие формирования, носившие в соответствии с традицией Императорской армии шефские имена, в данном случае — героев Великой войны и георгиевских кавалеров, знаменитых генералов-первопоходников, павших на поле брани и скончавшихся в 1918-1919 годах: Лавра Корнилова, Сергея Маркова, Михаила Алексеева и Михаила Дроздовского. По внешнему виду их чины отличались цветами знаков различия, головных уборов и других элементов обмундирования.
Ростов-на-Дону, 1919 год
В итоге за именными частями, сведёнными в I армейский корпус, закрепилось неформальное название «цветных», а особенности оригинальной формы давали повод для непременных острот и частушек. «Кто расписан, как плакат, то корниловский солдат», — распевали современники, поминая «чёрные гимнастёрки, красно-чёрные погоны, разные нашитые эмблемы, череп, кости и всё прочее». Но зачастую подобная ирония скрывала долю здоровой зависти к боевой истории и корпоративности элитных войск. С 1919 года корпусом, служившим ядром Вооружённых Сил Юга России (ВСЮР) и Русской армии, преимущественно командовал георгиевский кавалер, генерал от инфантерии Александр Кутепов, сохранивший его в качестве дисциплинированной и боеспособной силы. 100 лет назад в европейской эмиграции (по состоянию на 1 ноября 1925 года) организованные кадры кутеповского корпуса насчитывали 9 373 человека, в том числе 6 245 офицеров, а также 3 128 унтер-офицеров и солдат, в первую очередь чинов «цветных» частей: корниловцев, марковцев, алексеевцев и дроздовцев. Наибольшие потери из них понесли алексеевцы.