Ночь на Ганимеде
Метеороид прилетел из радианта Юпитера. Глыба метра три-четыре в поперечнике, вероятно, обломок троянского астероида. Упал в области Барнарда, в полусотне километров от кратера Серапис, где располагалась исследовательская станция. Сейсмическая волна встряхнула «Дарданию» балла этак на четыре; рассыпались стоявшие на столе шахматы, загубив долгий эндшпиль. Вдобавок из-за подвижки грунта сбилась ориентация внешней антенны, и на несколько минут, пока не подстроилась автоматика, пропал контакт с «Каллироей». Надо было выйти наружу, проверить устойчивость опор. Если антенна вдруг завалится, связи не станет совсем.
Ильин загрузился в «бриарей». Прогнал диагностику систем меха, получил зеленый сводный спектр. Отлично. Можно выходить.
Стояла ночь, что продлится еще тридцать шесть часов, однако в кратере было светло почти как днем. Юпитер красовался в полной фазе, похожий на исполинский бокал с латте. Все вокруг – и скалы, и лед – приобрело кофейно-карамельные оттенки. Млечный Путь был как просыпанная ваниль. На какое-то мгновение Ильину даже показалось, что он ощущает запахи любимой кофейни. Через секунду все прошло.
Курьезный глюк.
Ильин направился к антенне. Двухметровый параболоид был сделан из золотой фольги, вплавленной во фторопласт. Титановый каркас рефлектора был смонтирован на платформе Стюарта, имевшей шесть степеней свободы для коррекции наведения на «Каллирою». В свое время пришлось повозиться с установкой и отладкой. А теперь вся конструкция накренилась на манер пизанской башни, оттого что под одной из опор прошел свежий разлом.
Ильин взялся за опору манипуляторами, попробовал слегка, всего лишь с десятипроцентным усилием, качнуть из стороны в сторону. Антенна заходила ходуном, от автоматики станции тут же посыпались тревожные сигналы.
Тише, тише, все под контролем.
Надо было как-то зафиксировать опору. Ильин недолго думал над проблемой. На станции имелся некоторый запас углеродной нанопены, предназначенный на тот случай, если придется латать купол. Для текущей задачи нанопена тоже годилась. Пока Ильин занимался укреплением опоры, «Каллироя» оповестила, что приняла и декодировала полученный с Земли инфопакет. Самое время, после падения метеороида прошло два с половиной часа. Земля в данный момент находилась по другую сторону Солнца, радиоконтакт поддерживался через станцию «Скиапарелли». Шестьдесят девять минут на то, чтобы сигнал от «Дардании» дошел до земного ЦУПа, столько же – чтобы получить ответ.
Ильин вернулся на станцию, поставил «бриарея» на подзарядку, выгрузился и стал просматривать сообщения.
Клео спрашивала, из-за чего прерывался радиоконтакт. За формальными, сухими фразами угадывалось беспокойство.
Ильин ответил про падение метеороида и проблему с антенной, которая уже устранена. Прибавил, что станция в полном порядке, причин для беспокойства нет.
Последней строчкой в сообщении Клео было: «К_f7».
Ильин по памяти восстановил позицию шахматных фигур, передвинул белого коня на поле f7. Неплохой ход, но предсказуемый, и положение белых он не спасал, им грозил мат через четыре хода. Разумеется, если играть в полную силу. Ильин прикинул варианты, нужен был такой ход, который дал бы белым шанс свести партию вничью и при этом не выглядел бы слишком явной игрой в поддавки. Ильину не хотелось огорчать Клео, прежде он и так много раз ее огорчал. Начать хотя бы с того, что не лучшим решением было назвать дочь Клеопатрой. Из-за претенциозного имени девочка немало натерпелась в школе – и от одноклассников, и даже от некоторых учителей. Так что даже спустя много лет, повзрослев, она предпочитала укороченную версию – Клео…
Ну вот, снова отвлекся на ненужные воспоминания. Заблокировать.
Большая часть оставшихся сообщений была от планетологов, чрезвычайно оживившихся после полученной Ганимедом встряски. Они увидали в показаниях сейсмодатчиков что-то необычное и теперь забрасывали Ильина вопросами, на которые он ответить не мог. Ильин подгрузил в пакет логи систем «Дардании» за двенадцать часов, минувших с последней точки сохранения. Напоследок добавил короткое сообщение: «Кр_e7». Отправил.