Знание – силаНаука

История науки и техники России – более века исследований

Беседовал Игорь Харичев

300 лет Российской Академии наук. 300 лет научных исследований в России. И вот уже более 100 лет существует научное направление «история науки и техники». Какие задачи призвано решать данное научное направление? Каков вклад отечественных ученых в этой сфере научной деятельности? Какие задачи на ближайшее и более отдаленное будущее стоят перед этим направлением исследований? Об этом мы говорим с Юрием Михайловичем Батуриным, ученым, летчиком-космонавтом, Героем России, членом-корреспондентом РАН, доктором юридических наук, профессором, с 2010 по 2015 год директором, а с 2015 года по настоящее время главным научным сотрудником Института истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН.

«Знание – сила»: Юрий Михайлович, какие задачи призваны решать историки науки и техники?

Юрий Батурин: Давайте начнем с того, кто такие историки науки и техники, откуда взялись. В 1915 году во Франции был издан коллективный труд «Французская наука», где выдающиеся ученые описали, что сделано во Франции по 33 дисциплинам. Этот сборник очерков так понравился в Императорской Академии наук, что было решено подготовить аналогичный обобщающий труд «Русская наука» на русском и французском языках. Возглавить работу было поручено академику, историку (кстати, и математику, и юристу) Александру Сергеевичу Лаппо-Данилевскому. Комиссия по созданию сборника приступила к работе в январе 1917‑го! Вскоре началась революция, но Лаппо-Данилевский все же составил план и заказал 59 статей. 7 февраля 1919 года Лаппо-Данилевский ушел из жизни. Общее собрание Академии поручило собирать и редактировать издание академику С. Ф. Ольденбургу. К концу 1920 года число заказанных очерков выросло до 68, из которых в редакцию поступили 22 рукописи. Но в годы гражданской войны от голода, разрухи, невыносимых условий быта скончались или уехали из Советской России до трети сотрудников, работавших над сборником. Тем не менее дело не было брошено. Его приняла созданная в 1921‑м по инициативе академика В. И. Вернадского Комиссия по истории знаний (КИЗ), и число планируемых очерков увеличилось еще на 32, но, правда, лишь три из этих дополнительных трех десятков были представлены в КИЗ¹. В труднейших условиях того времени издание сборника «Русская наука», к сожалению, не состоялось. Сохранились лишь 18 очерков. Судьба еще семи поступивших в редакцию неизвестна. Тем не менее сборник был издан в 2016 году² к столетию с того дня, когда Академия наук приняла решение о нем. Издан нашим институтом, ИИЕТ РАН, созданным в 1932‑м на базе КИЗ. Так что нам в позапрошлом году исполнилось 90 лет, и сейчас идет десятый десяток. Выходит, отечественные историки науки и техники работают уже более века.

¹ В. И. Вернадский и Комиссия по истории знаний (К 150‑летию со дня рождения В. И. Вернадского) Сборник статей и документов // Отв. ред. Ю. М. Батурин. Редакторы-составители В. М. Орел, Г. И. Смагина. – М., Спб.: Росток, 2013.

² Судьба проекта «Русская наука». 1916– 1920 (К 100‑летию создания Комиссии по изданию сборника «Русская наука»): Статьи и документы / ред.-сост. В. М. Орел, Г. И. Смагина // Отв. ред. Ю. М. Батурин – М.: 2016.

«ЗС»: Данная публикация – завершение труда, начатого Лаппо-Данилевским, по состоянию на век назад или продленного до нашего времени?

Ю. Б.: Нет, речь идет о подготовленных тогда очерках. Это исторический документ. Толстый том в 850 страниц, в котором четыре раздела: естественные, физико-математические, историко-филологические науки плюс два очерка о философско-богословских науках. Это удалось сделать благодаря поискам и исследованиям, которые долгие годы проводили ученые-энтузиасты ИИЕТ РАН: В. М. Орел, Г. И. Смагина, С. С. Илизаров, Э. И. Колчинский, В. Д. Есаков, М. М. Клавдиева, а также член-корреспондент РАН, директор Санкт-Петербургского филиала Архива РАН И. В. Тункина.

Подготовить же книгу о сделанном отечественными учеными к сегодняшнему дню физически невозможно при существующем широчайшем спектре научных направлений. К примеру, научный доклад Президента РАН на ежегодном Общем собрании Академии о сделанном за год, для которого отбираются только наиболее важные сообщения по каждому отделению, занимает часа два, он публикуется в толстом томе, если не двух, и направляется в правительство. Таким образом, сейчас такого рода сборники, в принципе, не нужны. Сегодня надо это по-другому делать. Чем и занимаются историки науки.

«ЗС»: Вы сказали, что ваш институт создан на базе Комиссии по истории знаний, которую создал академик В. И. Вернадский. Почему не он возглавил институт?

Ю. Б.: Действительно, когда институт создавали, такой вопрос обсуждался. Но Вернадский был очень умный человек и прекрасно понимал, что его прежнее членство в Центральном комитете кадетской партии до середины 1918 года и короткое время работы заместителем министра народного просвещения при Временном правительстве даром не пройдут, если он займет место руководителя. Кроме того, над ним висела и прямая угроза ареста: Совнарком принял декрет, объявлявший кадетов «врагами народа». Все члены ЦК подлежали аресту и суду революционных трибуналов. Поэтому Владимир Иванович в 1918‑м срочно выехал в Полтаву к родственникам жены. Пока он скрывался на Украине от ареста, успел организовать в Киеве Академию наук, некоторое время возглавлял ее, затем стал ректором Таврического университета в Крыму. Много интересного и важного успел сделать. Надо сказать, опасался Вернадский не зря. Когда он вернулся в Петроград в 1921 году, его действительно арестовали. Правда, через трое суток отпустили благодаря вмешательству В. И. Ленина и А. В.  Луначарского.

А первым директором нашего института – тогда его назвали Институт истории науки и техники Академии наук СССР (ИИНТ) – стал академик Николай Иванович Бухарин, незадолго до этого сменивший Вернадского на посту руководителя КИЗ. Это был первый в мире институт, который должен был заниматься историей науки и техники³. Не зря говорится: как корабль назовешь, так он и поплывет. Трагическая судьба первого директора Н. И. Бухарина в какой-то мере предопределила трудную биографию института. В 1936‑м институт переводят из Ленинграда в Москву. В следующем году Бухарина исключают из партии, выводят из состава Президиума Академии наук СССР и из числа академиков и, наконец, арестовывают и после известного процесса расстреливают. Вскоре институт закрывают, но часть его сотрудников продолжает работу в комиссиях Академии наук, и это означает, что Институт все еще жив, хотя и сражен. Но, тем не менее, сохранились даже справочники, в каких комнатах, на каких номерах телефонов кто сидел, благодаря этому, когда я был директором института, мне удалось проследить линию преемства с будущим институтом. Потому-то мы сейчас на десятом десятке и находимся.

³ Смагина Г. И. «Познать науку исторически…»: российская история науки в первые десятилетия ХХ века/Отв. ред. член-корр. РАН Ю. М. Батурин. – СПб: «Росток», 2020.

В 1944 году Президент Академии наук СССР В. Л. Комаров попадает на прием к Сталину и в конце беседы излагает аргументы за восстановление института. Институт воссоздали, и возглавил его сам академик Комаров.

«ЗС»: ИИЕТ РАН носит имя другого президента Академии – Сергея Ивановича Вавилова. В качестве президента он был связан со всей советской наукой. И заслужил добрую память. Именно о науке мы пока что вели разговор, но в названии института значится еще и техника.

Ю. Б.: Да, институт воссоздали как Институт истории естествознания (ИИЕ). Без «техники» в названии. Но параллельно работала Комиссия по истории техники Отделения технических наук АН СССР. Следующие годы были заняты борьбой двух тенденций: будут ли Институт истории естествознания и Комиссия (возможно, Институт) истории техники работать раздельно или же окажутся объединенными в единую научную структуру? В 1953 году Валерия Голубцова, жена председателя Совета Министров СССР Георгия Маленкова, работавшая ректором Московского энергетического института, решила объединить Институт истории естествознания и Комиссию по истории техники, заняв руководящую должность в новом институте. В результате 5 сентября 1953 года произошло присоединение к ИИЕ Комиссии по истории техники. Это было сделано на основании Постановления Президиума АН СССР о реорганизации Института истории естествознания в Институт истории естествознания и техники с филиалом в Ленинграде. Но стать директором Голубцовой все же не удалось. Возглавил Институт истории естествознания и техники АН СССР член-корреспондент АН СССР Александр Михайлович Самарин, а она стала одним из его заместителей.

Вы совершенно правильно отметили академика С. И. Вавилова, сыгравшего большую роль в жизни института и действительно заслужившего добрую память. Одна из работ института – колоссальнейший труд по расшифровке дневников Сергея Ивановича Вавилова⁴, выполненный В. М. Орлом и Ю. И. Кривоносовым. У Вавилова была привычка регулярно делать записи в маленьких записных книжечках. Каждый день туда он что-то фиксировал, но почерк у него был такой, что расшифровка заняла несколько лет.

⁴ Сергей Иванович Вавилов. Дневники. 1909—1951. В 2 кн. // ред.-сост. Ю. И. Кривоносов; отв. ред. В. М. Орел. Серия «Научное наследство». Т. 35. – М., «Наука», 2012.

«ЗС»: Это записи обо всем, что происходило, или только о том, что происходило в науке?

Ю. Б.: Он записывал каждый день то, что происходило. И не только в науке, он записывал свои мысли, свои чувства. Например, он едет на второй месяц войны в поезде в Казань и записывает: «В пути исполнилась годовщина исчезновения Николая» (об аресте брата, которого он очень любил, тоже академика Н. И. Вавилова). Проводит встречи – записывает. Он привык делать записи каждый день в блокнотах небольшого формата. И не любил, когда страницы сплошь заняты текстом. Поэтому делал в записных книжках рисунки цветными карандашами, точнее, маленькие рисуночки. Мы издали альбом с рисунками С. И. Вавилова