Галльская война
Могущество Рима прирастало войнами, которые он вел, – так же, как авторитет римских полководцев и политиков. Дни триумфального шествия победителей становились самыми грандиозными праздниками в Римской державе. Она словно воскресала в такие дни для новой жизни и новых побед. Подобные шествия проводились в Риме всякий раз, как только число врагов, истребленных римскими легионерами, превышало пять тысяч человек. Так кровавые ужасы войны, коими жители Рима вряд ли интересовались, легко затмевались для них ее блестящей изнанкой – устроением пышных зрелищ и массовой раздачей хлеба. Война в Галлии прославила Гая Юлия Цезаря (100—44 гг. до н. э.), чей юбилей – 2125 лет со дня рождения – отмечается в этом году. В годы войны, развязанной им фактически без всякой причины, Цезарь окончательно превратился в «великого, непобедимого вождя нации», коего его сторонники почитали как бога. Завоевав Галлию, он вскоре захватил и Рим.
Ни приходиться тебе по нраву не хочется, Кесарь!
Ни при этом знать: бел или черен ты сам.
Гай Валерий Катулл (пер. М. А. Амелина)
Война и Рим
Сложив с себя полномочия консула, Цезарь сразу стал планировать новую, на этот раз большую войну. В Риме любили победителей, и он решил военной победой вернуть себе любовь и обожание народа.
Его тип личности был таков, что слава и успех для него были жизненно важны. Без постоянной подпитки ими он зримо слабел. Он был настоящим сгустком народной энергии, и если глубинный народ был готов воевать, этого же хотел и Цезарь.
Война была выгодна не только Цезарю-политику, но и дельцу. Военные успехи в Испании помогли ему за год погасить миллионные долги. Новая война сулила чудесное обогащение.
Война была жизненно важна и для самой Римской республики. Она жила тогда ограблением завоеванных провинций. Их богатства перетекали в Рим и позволяли элите вести роскошную, расточительную жизнь, а плебсу получать сколько угодно хлеба и зрелищ. Доходы от войны избавляли римских граждан от налогов. Военные успехи также помогали расправляться с прямыми конкурентами, как это было с Карфагеном.
Жители же провинций находились под игом налогов. Они платили подушную подать и другие налоги, например, за наличие колонн в доме, за двери в нем. Римские власти конфисковывали сокровища, накопленные в провинциальных храмах, вывозили зерно из провинций, забирали у местных жителей оружие.
Для римлян война давно стала обычным делом. После тягот и страхов Второй Пунической войны, когда армия карфагенян несколько лет разоряла Италию, всё изменилось. Теперь уже римские легионы методично перемалывали войска своих противников, словно горсточки зерен, угодивших под тяжесть жерновов.
Некоторые соседние царства даже отказывались воевать с Римом – сразу покорялись ему как величайшей из держав ойкумены.
В последние десятилетия война в Риме стала делом своего рода частных армий. Фактически римские власти отдавали окраинные области республики на откуп военным вождям. Некоторые из них, – например, Сулла и Помпей, – были очень удачливы. Они, не считаясь с плавным течением римской границы, забирались в соседние страны и завоевывали их, расширяя просторы державы.
Таким же военным вождем решил стать и Цезарь, он ведь всегда был готов действовать без оглядки на Сенат. Даже солдаты, набранные им в армию, клялись не абстрактной Римской республике, а ему самому, их командиру. Впоследствии эта армия станет важнейшей опорой власти Цезаря, установленной им над Римом.
Глядя из Иллирика
Предыстория Галльской войны была следующей.
Готовясь – по истечении года службы – сложить с себя, как и предписано законом, полномочия консула, Цезарь уже позаботился о своем новом назначении. Он должен был отправиться наместником в провинции Иллирик (северо-западная часть Балканского полуострова) и Галлия Цизальпинская. Последняя охватывала область, лежавшую между Альпами, Апеннинами и побережьем Адриатического моря. Римляне завоевали ее полтора столетия назад – в начале II века до н. э.
Казалось, сами звезды благоволили Цезарю, расчищая ему путь к триумфу. Едва он собрался приступить к управлению своей частью Галлии, как умер правитель соседней провинции Галлия Нарбонская, простиравшейся вдоль южного побережья современной Франции. По ходатайству Помпея правителем этой провинции также был назначен Цезарь. «Эта счастливая для него случайность имела всемирно-историческое значение», – замечает немецкий историк Мартин Йене (M. Jehne. «Caesar», 2004).
К северу от вверенных Цезарю провинций лежали бескрайние земли, населенные кельтскими племенами, неподконтрольными римлянам (они называли кельтов «галлами»). Римляне не раз воевали с кельтами, но, как ни странно, здесь, в глуши, Цезарь чувствовал себя в большей безопасности, чем в Риме, где в последние месяцы вокруг него стало сжиматься кольцо врагов. Пока он оставался наместником, он был защищен от судебных процессов, которыми ему угрожали в Риме.
Сенаторы же, уставшие бороться с ним, надеялись, что этот авантюрист еще долго не вернется в Рим, погруженный в мелкие хозяйственные заботы. Всё так. Вот только Цезарь хотел не хозяйствовать, а воевать.
Две принадлежавшие ему провинции – Цизальпинская и Нарбонская Галлия – были частью огромной страны Галлии, которая охватывала территорию современных Франции и Бельгии и простиралась между Рейном и Пиренеями. Лишь четвертая ее часть была захвачена римлянами. Остальные области Галлии им еще предстояло завоевать. Почему бы это не сделать Цезарю?
Вряд ли кельты, хозяева Галлии, окажут ему сопротивление. У них не было сильной государственности. Они жили племенами, которые иной раз могли поддержать соседей, если на тех нападут, а могли и не прийти на помощь. Цезарь был уверен, что галльские племена либо опасливо побегут из родных мест, либо поодиночке покорятся римлянам, ведь вожди многих племен уже сдружились с ними.
Известно было также, что племена варваров порой простодушно пересекали границы Римской республики, чтобы торговать с римлянами. Цезарь и решил использовать это для нападения на Галлию. Подходящий момент вскоре настал. По сути, Цезарь даже не дал себе труда подыскать серьезный повод для начала войны. Не стал он и советоваться с Сенатом. Зато сделал всё для того, чтобы в Риме поняли: война неизбежна.
Провокация как повод
Всюду Цезарь твердил, что варвары грозятся напасть на вверенные ему провинции. Он буквально клялся в этом, говорил, что от соседних народов, дружественных Риму, слышит призывы о помощи. Так он готовил общественное мнение к войне. Так пропагандировал ее необходимость. Так уверял всех в бедствии, которое скоро грядет, хотя «бедствием» был он сам. Ради славы, ради вящей популярности и власти над Римом этот эгоистичный и честолюбивый правитель готов был залить реками крови всю вольную Галлию и сложить на ее лугах и полях гекатомбы трупов.
И вот Цезарь воспользовался тем, что племена варваров сами пришли в движение. По не вполне понятным причинам гельветы, населявшие современную Швейцарию, захотели переселиться в другую местность.
Прежде их племя кочевало вдоль границ Римской республики, не вторгаясь на ее земли с набегами. Теперь же гельветы двинулись на запад, где, казалось им, условия жизни будут лучше. «Они полагали, что при их многолюдстве, военной славе и храбрости им было слишком тесно на своей земле» (Цезарь. «Галльская война», кн. I, 2).
По словам Плутарха, выступление этого кельтского племени и впрямь было таким, словно началась война. Гельветы «сожгли двенадцать своих городов и четыреста деревень и двинулись через подвластную римлянам Галлию, как прежде кимвры и тевтоны, которым они, казалось, не уступали ни смелостью, ни многолюдством, ибо всего их было триста тысяч, в том числе способных сражаться – сто девяносто тысяч» («Цезарь», 18 // «Сравнительные жизнеописания»).
Следует пояснить, комментирует слова Цезаря немецкий филолог и историк Отто Шёнбергер, что городами («oppida») у гельветов звались укрепления, созданные самой природой или людьми, где в случае нападения врагов могли укрыться жители окрестных деревень и хуторов (Caesar. «Der Gallische Krieg», 2013).