То, что нельзя называть
Почему научиться доброте нельзя, а быть добрым можно
Это слово как‑то вышло из обихода, даже не вспомню, когда и по какому поводу в последний раз его встречал. Есть много похожих, обозначающих примерно то же самое,— «эмпатия», например. Сейчас стало много такого — про то, как сочувствовать окружающим, подставить плечо, не сделать больно,— и хорошо, что стало. Только слово «доброта» куда‑то выпало, осталось в романах XIX века, как «турнюр» или «капельдинер».
«Какой он добрый и как нас любит»,— думает мальчик Николенька про Карла Иваныча, даже кисточка на ермолке кажется доказательством его доброты (так пишет Толстой в свои 24 года), и кажется сейчас, что все это — кисточка, ермолка, доброта — улеглось рядом на пыльной витрине, в постоянной экспозиции музея-усадьбы. Или еще, помнится, это слово часто встречалось в позднесоветских мультфильмах (еще один ушедший под воду культурный архипелаг). Иди, мой друг, всегда иди дорогою добра. Всех нужнее и дороже, всех доверчивей и строже в этом мире доброта. Если добрый ты, то всегда легко, а когда наоборот, трудно. Вот и поди поспорь, что мультфильмы программируют сознание — насмотревшись такого в соответствующем возрасте, на всю жизнь запоминаешь, что быть добрым хорошо. Непонятно только, куда эту хорошесть теперь применить.
Ну то есть понятно. Есть благотворительность. Волонтерство. Помощь беженцам. Очень здорово, что они есть — потому что вся эта системно-институциональная работа устроена так, что тебе в рамках этой системы совершенно не обязательно быть добрым. Добрые дела делаются и так, по понятному алгоритму, иногда с минимумом усилий — «пошли СМС по горячему номеру и спаси больного ребенка»,— и совершенно не важно, что там нашептал тебе в детстве кот Леопольд и как твои помыслы будут взвешены на Страшном суде. Просто делай что должно, без лишних духовно-моральных финтифлюшек. Никому от них легче не станет.
С эмпатией тоже — понятно, почему эмпатия. Над ней можно работать, ее можно развить, вменить ее себе в обязанность. Решить, что так правильно, и так поступать. Способность представить, что чувствует другой человек, посмотреть на ситуацию его глазами — это точно работает. В мире и так много жести, если ты в состоянии понять, что ранит другого, и заранее сгладить острые углы — сделать это просто необходимо. И это тоже тренируется, и не требует запредельных усилий, и никак не зависит от того, что ты там себе навоображал, насмотревшись советских мультфильмов.