Как Чарли Кауфман сводит все концы со всеми началами

WeekendСобытия

Снова всегда

Как Чарли Кауфман сводит все концы со всеми началами

Текст: Ксения Рождественская

Фото в материале: Likely Story, Projective Testing Servic

«Думаю, как все закончить» Чарли Кауфмана — один из лучших в истории кино хоррор-ромкомов, меланхолический триллер о знакомстве с родителями, квантовый театр абсурда, солипсический трактат, роудмуви о том, что будет раньше — отчаяние или счастливый конец и как туда добраться сквозь весь этот холод и лед, да еще чтобы мороженое не растаяло. И уж точно это фильм с идеально правильным финалом. Фильм, в котором «думаю» безусловно важнее, чем «закончить», и гораздо важнее, чем «все».

Еще остается «как» — в случае с Чарли Кауфманом, автором «Синекдохи, Нью-Йорка» и «Аномализы» и сценаристом «Быть Джоном Малковичем» и «Вечного сияния чистого разума», в этом слове таятся бездны. Как он это делает?

Он берет персонажа и делает из него пустой кружок. Он берет человека и растапливает его память, приторную память из придорожной забегаловки. Он берет писателя и заставляет его что-то написать. Потом стереть. Он подталкивает к финалу не своих персонажей, а зрителя: тебе страшно? тебе смешно? тебе больно? ты растерян? Вот, так уже лучше.

Увалень Джейк (Джесси Племонс) везет мечтательную Люси (в титрах она названа Молодой Женщиной) знакомиться с родителями, начинается метель, и Люси думает, как все закончить. Возможно, все наоборот: Люси (Джесси Бакли) едет с Джейком знакомиться с его родителями, метель не заканчивается, и Джейк задумал что-то страшное. Возможно, все вообще не так: слишком часто герои смотрят в камеру, слишком редко друг на друга. В самом начале фильма старый человек, внезапно помолодевший, а потом, кажется, снова постаревший, смотрит в окно и говорит: «Все предположения верны. Чувствую, как нарастает ужас. Настало время для ответа. Всего один вопрос. Ответить всего на один вопрос». Он стоит у окна, вспоминает юность. Он сидит в темноте, и она не хуже в комнате, чем темнота снаружи.

Ужас, действительно, нарастает. Все предположения верны: полосатый свитер Молодой Женщины постепенно и неуклонно меняет цвет, из Люси она превращается в Лючию, на секунду мелькает кто-то вообще неизвестный; она то занимается квантовой физикой, то работает официанткой, то картины пишет. Родители Джейка (Тони Коллетт и Дэвид Тьюлис) стареют и молодеют, стареют и молодеют — и ужасно раздражают, не только этим, но этим особенно. Собака Джейка…

Существует немало фильмов о коте Шрёдингера, который одновременно жив и мертв, пока кто-то не посмотрит, жив он или мертв. «Думаю, как все закончить» в числе прочего фильм о собаке Джейка, которая одновременно прах в урне на книжной полке — и бесконечно отряхивающаяся мокрая псина в гостиной. Зрителю приходится принять все версии одновременно, и для этого необязательно помещать животное в одно пространство с чем-нибудь убийственным. Хотя здесь есть и что-нибудь убийственное.

В каком-то интервью — задолго до «Думаю» — Кауфман рассказывал, что, когда работал над «Адаптацией», застрял в творческом кризисе. Единственное, что ему помогло,— это подумать о том, как он не способен ничего написать. «О чем я сейчас думаю? Где моя голова? Внутри чего я сейчас нахожусь? В чем я тону?» Собственно, это главные вопросы для любого человека, неважно, смотрит он новости или новый фильм Чарли Кауфмана. «Думаю, как все закончить» отвечает на этот вопрос, надо лишь внимательно прочитать название фильма.

Если кинокритик Роджер Эберт смотрел кауфмановскую «Синекдоху, Нью-Йорк» несколько раз, чтобы разобраться в происходящем на экране, то «Думаю» надо посмотреть несколько раз и несколько раз очень внимательно не посмотреть. Может быть, тогда… может быть, тогда.

Джейк, кажется, думает написать роман (роман, очевидно, пишет Джейка) и тянет в него все известные ему цитаты, все книги, собранные в его комнате, всех девушек, которых когда-либо видел, все мороженое и забегаловки, которые встречались ему по пути. И девушку, с которой он когда-то не познакомился,— она ведь захотела бы порвать с ним через месяц или полтора; кто не захотел бы порвать с Джейком? В его голове копошатся, съедая его заживо, Каспар Давид Фридрих, Эндрю Уайет, Водсворт и Полин Кейл, Дэвид Фостер Уоллес и Ги Дебор, Земекис, Муссолини, «Оклахома!», приторное мороженое. Игры разума. Бесконечные шутки. Женщина под влиянием. Сам себе и Фрейд, и «Википедия», и волк, и овца.

Люси, кажется, хочет вырваться из этого заснеженного недо-Твин-Пикса, найти свое имя, ответить на звонок — если верить ее телефону, звонит она сама себе. В основу фильма лег роман канадского писателя Иэна Рейда (так мертвые ягнята легли у дверей хлева), в нем героиня прекрасно знала, что услышит, если нажмет кнопку «принять вызов». В фильме это неочевидно — а так еще страшнее. Адаптация Кауфмана далеко уходит от оригинала: он говорит, что должен позволить себе делать с романом «все, что кажется осмысленным», иначе ничего живого не получится.

Джесси Бакли в интервью говорила, что в «Думаю» важен не сюжет, а опыт его проживания. Кауфман никогда и никому не объясняет, «что хотел сказать автор»: ему кажется, что это неважно. И неважно, какие ощущения вызывают его персонажи.

Кауфман-сценарист — абсурдист, кафкианец, комедиограф. Но даже лучшие режиссеры — ярмарочный фокусник Мишель Гондри, поставивший «Вечное сияние чистого разума», или бодрый Спайк Джонз, снявший «Быть Джоном Малковичем» и «Адаптацию», не готовы дойти до края тоски и усталости, из которых на самом деле замешаны герои Кауфмана. Его двойники, его отражения, его персонажи-недоделки, выпадающие из собственной памяти,— все они одновременно комедийные маски, трагедийные персонажи и герои хоррора. Одновременно автопортреты и шаржи. Они ползут к счастью, но недоверие к самим себе и к целому миру — целым мирам — висит на них, как цепи на колесах.

«Синекдоха, Нью-Йорк» — сад расходящихся кварталов, воплощение анекдота о матрешке, которая «спит в гробу в гробу в гробу». Собственно, там же спит и герой «Аномализы», для которого все люди мира — один и тот же человек. И, разумеется, там же спят наяву персонаж(и) «Думаю, как все закончить». Единственное, чем заняты все герои Кауфмана,— единственное, чем занят каждый человек, от Малковича до Малковича,— это изматывающие, пробуксовывающие, как будто по свежему снегу, попытки вылезти из себя, пересечь свои границы, найти собственный голос. Кто-то делает это при помощи другого человека — неважно, знает он его семь недель или семь лет, неважно, знакомил он этого человека с родителями или еще нет, неважно, помнит ли, как этого человека зовут. Кто-то — при помощи культурных игр, цитат, головы Малковича, попыток найти своих и успокоиться, попыток обсудить культурное пространство.

И вот, о радость, наконец его герои слышат собственный голос — но этот голос читает чужие стихи («Класс, шикарный текст,— то ли умиляется, то ли ужасается герой, прослушав стихотворение, только что написанное героиней.— Это вот прям как будто обо мне»). Или, о счастье, герой пересекает свои границы, но оставляет на таможне собственный разум. Или, хвала Полин Кейл, мы добираемся до Нобелевской премии, но зал полон псевдолюдей в уродском стариковском гриме.

Это фильм о взаимоотношениях старости и памяти, человека и воображения, темноты, которая снаружи, и тьмы, которая внутри. Это фильм о взаимоотношениях автора и реальности, автора и времени. «Время проходит сквозь нас»,— замечает тот, кого время унесло. Это фильм о том, как мы идем к какому-то финалу, собирая по дороге все, что мы знали о жизни. Со стороны может показаться, что это комедия, или триллер, или любовная драма, что вот-вот произойдет что-то ужасное или прекрасное,— но пока мы не добрались до финала, ничего нельзя сказать, только прожить все это. Только смотреть, как проходит время.

Конечно, Кауфман всегда снимает фильмы о времени. О довольно долгом времени, пока все продолжается,— том самом времени, когда еще можно решить, как все закончить. Потом все кончается само. Даже в его длиннейшем — 700 страниц — и безумнейшем, даже по сравнению с его фильмами, романе «Муравечество» речь идет не просто о кинокритике, который пытается восстановить утраченный киношедевр по одному кадру, но о «путешествиях во времени во всем их разнообразии».

Герой Кауфмана — чтобы не впасть в спойлеры, давайте называть этого персонажа «мы»,— так вот: мы копошимся во времени, пытаемся перепридумать реальность, перепридумать собственную историю, обсуждая с самими собой фильмы Кассаветиса или картины Уайета. Путешествуем по единственному кадру, который сохранился от целого мира, и надеемся по нему восстановить вселенную. Хотим сделать так, чтобы в финале — Нобелевская премия, мюзикл, полный зал.

А получается, что в финале — заснеженная машина, пустая школа, ярчайшее солнце.

Но одновременно с этим в финале — Нобелевская премия, мюзикл, полный зал. Все одновременно. Все прямо сейчас. Все всегда.

Малкович Малкович Малкович Малкович. Закончить закончить закончить. Все все все все.

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Эдуард Лимонов Эдуард Лимонов

Правила жизни Эдуарда Лимонова

Esquire
Ромашка Ромашка

Весь день она вспоминала о Чифе и мысленно улыбалась ему

СНОБ
В городе дождей В городе дождей

Обустройство квартиры для сдачи в аренду — задача со многими неизвестными

Идеи Вашего Дома
8 заветных желаний 8 заветных желаний

Как же заставить силу воображения работать? Надо превратить мечты в планы

Лиза
Искусство компромисса Искусство компромисса

Карл V: монарх, который искал компромиссов, а в итоге разочаровался во всём

Дилетант
Выбор выхода Выбор выхода

Три истории о возможностях финала

Weekend
Поэт Алексей Никонов об альбоме «Последних танков в Париже» — «2084» Поэт Алексей Никонов об альбоме «Последних танков в Париже» — «2084»

Леха Никонов повествует историю создания альбома «2084» — от начала и до конца

СНОБ
От ситцевой до бриллиантовой: как называются разные годовщины свадеб и откуда взялись такие названия От ситцевой до бриллиантовой: как называются разные годовщины свадеб и откуда взялись такие названия

Годовщины свадьбы: с чем связаны их названия и какие не принято отмечать?

ТехИнсайдер
Оттенок бургунди Оттенок бургунди

Квартира в современном московском ЖК выходит окнами на Москву-реку

Идеи Вашего Дома
Женщины поймут Женщины поймут

Энрика Антонелли: в чем идея новой коллекции под лозунгом Made by Italian Women

Grazia
«Только любящий взгляд способен разглядеть в тебе сокровище»: о чем фильм «Филателия» «Только любящий взгляд способен разглядеть в тебе сокровище»: о чем фильм «Филателия»

«Филателия»: история двух людей, которых вопреки всему свела судьба

Psychologies
Илья Попов Илья Попов

Илья Попов собрал самую большую в России коллекцию дизайнерских игрушек

Собака.ru
Игорь Тарасов. Я — Сноб: директор Национальной оперной премии «Онегин» Игорь Тарасов. Я — Сноб: директор Национальной оперной премии «Онегин»

Артист Игорь Тарасов — об отдыхе без музыки и примере, который подает ему сын

СНОБ
5 лучших и 5 худших сладостей для вашего здоровья 5 лучших и 5 худших сладостей для вашего здоровья

Бывают ли полезные сладости?

ТехИнсайдер
Виктория Романенко: «Видимо, Волчек просто в меня поверила» Виктория Романенко: «Видимо, Волчек просто в меня поверила»

Я же нежная и мягкая, так почему никогда не веду себя соответствующим образом?

Караван историй
Ядерный проект века: «Вопрос топлива решится на десятки тысяч лет» Ядерный проект века: «Вопрос топлива решится на десятки тысяч лет»

Создание новых технологий переработки ядерных отходов изменит жизнь человечества

ФедералПресс
«Привет, я псих из палаты номер шесть»: история мужчины, который попал в клинику неврозов «Привет, я псих из палаты номер шесть»: история мужчины, который попал в клинику неврозов

Что, если на самом деле психиатрическая больница — это не так уж и страшно?

Psychologies
Февральская революция Февральская революция

Как русские ученые устроили шестую промышленную революцию в лаборатории

ТехИнсайдер
Лучшие турецкие сериалы последних лет Лучшие турецкие сериалы последних лет

Турецкие сериалы, которые стоит посмотреть: Серкан Болат и все-все-все

Maxim
Анна Ковальчук: «Убедилась, что для меня настоящий новогодний праздник возможен только дома» Анна Ковальчук: «Убедилась, что для меня настоящий новогодний праздник возможен только дома»

По-моему, театр — это детский сад для взрослых

Коллекция. Караван историй
Он мне изменяет? Он мне изменяет?

Неочевидные способы распознать обман партнера

Лиза
Юлия Барановская: «Не будет боли и обид, если не врать себе» Юлия Барановская: «Не будет боли и обид, если не врать себе»

Обсудили с телеведущей семейные традиции, путешествия и материнский стресс

VOICE
Под знаком русской свастики Под знаком русской свастики

Иван Ильин печалился о том, что многое мешает развитию русского фашизма

Дилетант
Председатель Сахалинской областной думы: «Словосочетание «Первый в России» для нас становится привычным» Председатель Сахалинской областной думы: «Словосочетание «Первый в России» для нас становится привычным»

Как выстроена работа депутатов в Сахалинской области?

ФедералПресс
В мире животных В мире животных

10 мест на родных просторах, куда можно отправиться, чтобы увидеть животных

Добрые советы
Важный гормон Важный гормон

Кортизол: за что отвечает и зачем он нужен?

Лиза
Кукольный бум Кукольный бум

Как культура осмысляла историю одной женщины, ушедшей из семьи

Weekend
Почему мужчина не женится и как его к этому шагу подтолкнуть Почему мужчина не женится и как его к этому шагу подтолкнуть

Какие причины заставляют мужчину не жениться и как с ними справиться?

Psychologies
В турецкой пещере нашли практически целую корзину позднего бронзового века В турецкой пещере нашли практически целую корзину позднего бронзового века

Археологи обнаружили в турецкой пещере Инёню практически целую древнюю корзину

N+1
Три сестры Три сестры

Вера Джусти: как успешно развивать семейный бизнес и не поссориться

Grazia
Открыть в приложении