Пурга на оба наши дома
Самый несмешной смешной режиссер Франции и его «странная» война
Шина-убийца, гигантская муха с амбициями магазинного воришки, плюшевый медведь, виртуозно сводящий пластинки, муравьи в кровеносной системе Леи Друкер, электрический член в штанах у Бенуа Мажимеля, видеокассета в желудке у кабана, наконец, куртка из оленьей кожи, диктующая Жану Дюжардену свою злую волю,— все это креатуры Кантена Дюпьё, переквалифицировавшегося из клубного диджея в инженера Птибурдукова от кинематографа. Дюпьё выпиливает свои фильмы, словно миниатюрный нужник — чтобы спустить туда национальную идентичность,— под дружно застрявший в глотках буржуазных соотечественников смех, ведь ничего смешного по сути на экране не происходит. Его новый фильм «Невероятно, но факт» только что вышел в российский прокат. Невероятно, но факт.
Кантену Дюпьё 48 лет, у него намеренно неопрятная, довольно внушительная борода, пижонские наряды с привкусом ретро, которые подбирает жена, бессменный художник по костюмам всех его фильмов, музыкальное прошлое, киношное настоящее, а на вопросы про будущее он отвечать не любит. Будущее есть только у взрослых людей, которые верят в причинно-следственные связи, в логику. Будущее полагается тем, кто существует, только если непрестанно мыслит. Кажется, Франция с ее культом картезианства для Дюпьё, несмотря на его очень галльское, модное в эпоху каролингов имя, вовсе не родина, а место временного пребывания. Собственно, Дюпьё и не скрывает, что судьба забросила его в Пятую республику по ошибке. Пространство, по которому бесцельно слоняются герои его «бессмысленных» картин, всегда похоже на что угодно, кроме Франции,— например, на американский фронтир или на марсианские пустоши. Отчасти нехватку патриотизма можно объяснить тем, что в восьмидесятые, когда Дюпьё был подростком, Франция не безраздельно властвовала сердцами и умами нового поколения, поскольку могла предложить миру — помимо камамбера — лишь социализм: и вблизи и издалека он заметно проигрывал рейганомике. Но причина на самом деле вовсе не в печенье мадлен, которому Дюпьё предпочитал сникерс. Разногласия с Францией у этого певца абсурда чисто этические — все его творчество о том, как важно быть несерьезным, а на любое pourquoi отвечать: ни почему, ни за чем, просто так.