Переосмысление, опережающее осмысление
Как неудобное прошлое рождается в настоящем
Подкаст Насти Красильниковой «Ученицы» — расследование о домогательствах в Летней экологической школе, — пожалуй, главная медийная сенсация года в России: миллион прослушиваний, да и вообще, бывало ли когда‑то, чтобы люди ТАК разговаривали о пятичасовом аудиосериале? Даже если вы далеки от поднятых в нем проблем и никогда не переживали ничего подобного, трудно не примерить эту историю на себя. В каком‑то смысле это универсальное — и крайне болезненное — переживание, знакомое всем, кто оказался в точке пересборки культурных норм.
Казалось бы, еще одна история вскрывшегося спустя годы харассмента, что тут можно добавить, да еще в формате, рассчитанном на несколько часов внимания (и без картинок), но — драматургия, интрига, характеры, все выстроено безупречно, работает идеально и не отпускает, когда все закончилось. Заставляет вглядываться в собственное прошлое: а вдруг то, что казалось невинным увлечением, было абьюзом? А то, что по общепринятым прежним представлениям считалось вполне нормальным, оказывается сегодня чем‑то невозможным и недопустимым? Пусть мы ни в чем таком не принимали участия и просто жили рядом, не вмешиваясь в чужую личную жизнь, а выяснилось, что были свидетелями преступления? Мы не видели очевидного, не понимали главного и вообще смотрели не туда. Как теперь с этим жить?
Как жить — на этот вопрос по-разному отвечают даже герои подкаста: одни уходят в глухой отказ, другие продолжают утверждать, что все было хорошо и правильно, третьи с трудом, но признают — да, мы можем теперь посмотреть на вещи другими глазами, и да, мы были неправы. Примерно так же реагирует на эти темы и общество в целом — диапазон реакций простирается от мнения, что это «вбросы» ради «хайпа» и «повесточки», до почти религиозного рвения, с которым отстаиваются новые нормы. Но где‑то между привычной для русского ума циничной конспирологией и не менее привычным пылом неофита лежит неотменяемый факт: люди живут внутри историй, посредством которых объясняют свою жизнь, эти истории со временем меняются, если статистически значимое множество вдруг начало смотреть на вещи именно так, — этого ни бурчанием в фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), ни запретительным законом не перешибешь. Миллион слушателей и слушательниц не могут ошибаться.
История с переосмыслением того, что сейчас принято называть «отношениями» — особенно осложненных разницей в возрасте или диспозицией власти/подчинения, — чем‑то напоминает смену парадигмы в распадающемся Советском Союзе конца 1980‑х, когда людям, причем в куда более существенных масштабах, пришлось столкнуться с осознанием, что они занимались не тем и жили не так. Человек думал, что занимается героическим трудом во славу Родины — а оказалось, всю жизнь потратил на производство никому не нужных железяк. Верил в светлое будущее — а на самом деле закрывал глаза на страдания и унижения в настоящем. Лелеял в кухонных разговорах «тайную свободу» — а по сути занимался бессмысленной болтовней. Все был миражом, иллюзиями, и вот декорации рухнули — и он оказался наедине с собственной травмой, которую раньше не осознавал, и с чувством вины за то, что всю жизнь считал нормой.