Книги о столкновении человека со злом, которые стоит перечитать

WeekendСобытия

Над злобой дня

Книги о столкновении человека со злом, которые стоит перечитать

Ida Kar © National Portrait Gallery, London

В ситуации катастрофы все подвергается пересмотру: какие-то вещи кажутся неуместными, другие приобретают новую актуальность. Случаи отмены привлекают всеобщее внимание, возвращение, как правило, происходит тихо, в частном порядке. Просто в какой-то момент произведения, которые еще вчера казались привычными и понятными, начинают звучать совершенно по-другому.

Эжен Ионеско «Носорог»

Обыденную жизнь обычного мирного города — покупки в лавке, разговоры в уличном кафе — прерывает страшный грохот и рев: по улице проносится носорог. У человечества есть стандартный ряд реакций, позволяющих примириться с необъяснимым: сделать вид, что ничего не было, предположить, что это не повторится, отвлечься выяснением второстепенных подробностей — и персонажи пьесы Ионеско ведут себя именно так, пока сами не начинают превращаться в носорогов. Абсурд Ионеско здесь предельно конкретен: «Носорог» — текст о том, как в мирную жизнь вторгается нечто разрушительное и бесчеловечное, будь то идеи или прямое насилие. При кажущейся комичности и нелепости реплик, Ионеско проводит здесь тонкий анализ человеческого поведения, типов ответа на подобное вторжение — избегание, рационализация, попытки объяснить, примириться или примкнуть. Можно заняться выяснением, был ли у носорога один рог или два,— а впоследствии собрать статистику соотношения одно- и двурогих. Можно списать свидетельства очевидцев вторжения на расстроенные нервы, объявить их фейком (журналисты всегда врут!) или провокацией враждебных сил. Представить вторжение носорогов как естественный этап исторического процесса. Объяснить собственное превращение в носорога желанием идти в ногу со временем и быть вместе с товарищами в трудную минуту. Чем больше становится носорогов, тем более естественными они кажутся, и единственный человек, остающийся в финале человеком, чувствует себя раздавленным и отверженным — но при этом сохранившим достоинство: «Я последний человек, и я останусь человеком до конца! Я не сдамся!»

Если бы все это случилось не у нас, а где-нибудь в другой стране, а мы бы узнали из газет, то можно было бы спокойно обсудить, рассмотреть явление со всех сторон, сделать объективные выводы. Можно было бы организовать научные дискуссии, привлечь академиков, писателей, законоведов, ученых, а также художников. Это было бы интересно, увлекательно, из этого можно было бы многое вынести. Но когда мы сами вовлечены в события, когда мы вдруг сталкиваемся с грубой реальностью фактов, нельзя не чувствовать, что все это касается нас непосредственно, и это настолько ошеломляет, что просто невозможно сохранять хладнокровие.

Джордж Оруэлл «1984»

Vernon Richards

Роман Оруэлла оказывается в центре внимания (и в лидерах продаж) всякий раз, когда реальность вокруг заставляет видеть в нем сбывающееся пророчество,— так было после избрания Трампа в Америке и после подавления протестов в Беларуси; то, что в России «1984» (по данным крупнейшего издательского концерна «Эксмо-АСТ») стал самой продаваемой книгой последнего десятилетия, тоже о чем-то говорит. В последние годы часто казалось, что самыми насущными в оруэлловской антиутопии стали вещи, связанные с информацией и технологиями. Постправда, фейк-ньюс, «общество надзорного капитализма» — все так или иначе предсказано в романе. Всевидящий Старший Брат материализовался в форме «аналитики больших данных», манипуляции Министерства правды переродились на новом витке в цифровой инфошум, где все одинаково возможно, а истины не существует. Но жизнь заставляет вспомнить и о других смысловых слоях. «1984» — это роман об обществе, построенном на нищете и ненависти. О непрекращающейся войне, которая ведется уже не ради декларируемых высоких целей — а просто чтобы поддерживать нищету и ненависть. О навязанных сверху ограничениях в языке, которые должны исключить саму возможность инакомыслия. О постоянном переписывании прошлого, которое подгоняется под текущие требования момента. Может быть, самое болезненное, что есть в этом тексте — и сегодня, и всегда,— скрупулезное исследование того, как страх и двоемыслие (способность «верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь») заставляют человека отказаться от всего человеческого в себе, отцензурировать свои мысли, закэнселить свои порывы. Вся многоступенчатая машина подавления строится на добровольном отказе от того, что делает нас людьми, стирает за ненадобностью доброту, милосердие, великодушие и в конечном счете возможность счастья — «если ты сам по себе счастлив, зачем тебе возбуждаться из-за Старшего Брата, трехлетних планов, двухминуток ненависти и прочей гнусной ахинеи?». Разочарованный в революции британский социалист, пишущий свою последнюю книгу уже смертельно больным, понял что-то точное и страшное о том, до какой черты может дойти человек, в какого монстра может превратиться общество. Хотя ни одна эпоха с тех пор, по счастью, не воспроизвела «1984» с точностью до буквы, сигнальная система, разработанная Оруэллом, безотказно работает на каждом историческом повороте: если в воздухе проступают знакомые по роману черты, значит, тревога.

Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре. Если дозволено это, все остальное отсюда следует.

Франц Кафка «Превращение»

Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images

Рассказ с безупречной первой фразой, фабула которого проста как дважды два и пугающе необъяснима: молодой коммивояжер Грегор Замза без всякой на то причины превратился в жука. В «Превращении» часто видели отражение отношений Кафки с властным отцом, рефлексию по поводу собственной неустроенности и бесполезности, историю художника, обреченного на одиночество и страдание. Все это в рассказе присутствует — и ярче всего здесь тема экзистенциальной вины, гнетущего чувства, что герой (автор, читатель) сделал не то и оказался не таким, каким хочет его видеть семья (окружение, общество); в оригинале особо подчеркивается, что Замза не просто насекомое — но паразит. Даже не зная ничего о биографических обстоятельствах Кафки, мы можем почувствовать (и сейчас, наверное, острее всего) трагедию перехода, необратимого события, ноль-отметки — которая делит жизнь героя (автора, читателя) на до и после. Еще до начала текста, за секунду до пробуждения героя, случается нечто невозможное, не поддающееся пониманию — и человек перестает быть тем, кем он был, лишается своего привычного мира, оказывается чужим среди самых близких, чья жизнь продолжается как ни в чем не бывало. Сталкивается со страшными безответными вопросами — почему это случилось? за что это ему? чем он виноват? и как жить дальше? «„А теперь что?“ — спросил себя Грегор, озираясь в темноте». Замза давно стал универсальным символом ситуации, о которой писали философы-экзистенциалисты,— покинутости, заброшенности, оставленности, которая коренится в самом человеческом бытии. Иногда история позволяет читателям Кафки пережить это состояние не в формате отвлеченной абстракции, но в самой болезненной конкретности.

Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое.

Федор Достоевский «Бобок»

Михаил Борисович Тулинов

Литератор, ославленный в печати сумасшедшим, идет на похороны, упивается вусмерть и остается на кладбище слушать разговоры мертвецов. Все как у людей: покойники порют чушь, сплетничают, флиртуют, готовятся к разврату — только с еще большим бесстыдством. Рассказ, родившийся из обиды на критику «Дневника писателя», современники, мягко говоря, не поняли, автор одной из рецензий пришел к выводу, что у Достоевского «что-то неладно в верхнем этаже». Спустя полтора столетия очевидно: Достоевский не только предвосхитил всю мамлеевскую хтонь, но и мимоходом сформулировал некий универсальный закон. То, что по сути уже умерло, продолжает жить по инерции — и делает это с каким-то особым цинизмом, отправляя (как говорят в другом тексте Достоевского) «все благоразумие с одного разу, ногой, прахом», рассчитывая устроиться «как можно приятнее» и предлагая для этого «ничего не стыдиться». Все, что было в этих существах человеческого, отпало — и это вызывает какой-то истерический восторг. Но победительное торжество не должно обманывать: когда предохранители слетели и все стало можно, это вовсе не начало новой жизни. Праздничный отказ от стыда с криками «заголимся и обнажимся!» — и диагноз, и приговор: верный признак того, что живые по виду организмы уже бесповоротно распадаются, тлеют, теряют остатки разума, движутся к состоянию «одного такого, который почти совсем разложился, но раз недель в шесть он все еще вдруг пробормочет одно словцо, конечно, бессмысленное, про какой-то бобок: „Бобок, бобок“».

В лица мертвецов заглядывал с осторожностью, не надеясь на мою впечатлительность. Есть выражения мягкие, есть и неприятные. Вообще улыбки не хороши, а у иных даже очень. Не люблю; снятся.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Почему в XVII веке девушек на портретах писали с обнаженной грудью? Почему в XVII веке девушек на портретах писали с обнаженной грудью?

Что в XVII веке значила обнаженная женская грудь?

Maxim
Как жили женщины в эпоху викингов Как жили женщины в эпоху викингов

Женщинам в быте викингов отводится значительно меньше места, чем мужчинам

Вокруг света
Закат культуры. Часть 2 Закат культуры. Часть 2

Жизнь в нищете и смерть в роскоши

Esquire
Как побороть последствия стресса для тела и сознания: мнения экспертов Как побороть последствия стресса для тела и сознания: мнения экспертов

Как сохранить здоровье тела и ясность ума в нашу тревожную эпоху?

РБК
Внимание на экран Внимание на экран

Почему человеческое внимание теперь ценится больше человеческой жизни

Esquire
Как кошке сбросить вес: вот как вы можете помочь питомцу похудеть Как кошке сбросить вес: вот как вы можете помочь питомцу похудеть

Толстые котики — это мило, но и им надо худеть

Популярная механика
Весело о грустном: 5 книг по психологии, которые изменят ваш взгляд на мир Весело о грустном: 5 книг по психологии, которые изменят ваш взгляд на мир

Вряд ли можно найти того, кто бы не сталкивался с психологическими проблемами

Популярная механика
«24 часа Ле-Мана»: последняя гонка самого печально известного пилота в истории автоспорта «24 часа Ле-Мана»: последняя гонка самого печально известного пилота в истории автоспорта

Событие, которое стало крупнейшей гоночной катастрофой в истории

Вокруг света
Секреты невербалики: как жесты и мимика невольно выдают нашу ложь Секреты невербалики: как жесты и мимика невольно выдают нашу ложь

наука, занимающаяся невербальными компонентами коммуникации

ТехИнсайдер
Спящая красавица из Турвилля: как уснувшая девочка пришла в себя уже взрослой Спящая красавица из Турвилля: как уснувшая девочка пришла в себя уже взрослой

11-летняя девочка Эллен Сэдлер заснула и проспала девять лет

Cosmopolitan
Секреты стиля Игги Попа — от очень узких брюк до прозрачных маек (и не только) Секреты стиля Игги Попа — от очень узких брюк до прозрачных маек (и не только)

Рассказываем о главных составляющих стиля Игги Попа

Esquire
Анастасия Волочкова Анастасия Волочкова

Блиц-интервью с Анастасией Волочковой: неожиданные вопросы и быстрые ответы

ЖАРА Magazine
Первая любовь: этапы, через которые предстоит пройти нашим детям Первая любовь: этапы, через которые предстоит пройти нашим детям

Что происходит с ребенком во время первой влюбленности и как его поддержать?

Psychologies
Чистота в доме: 10 способов сократить количество пыли, которые многие игнорируют Чистота в доме: 10 способов сократить количество пыли, которые многие игнорируют

Вы регулярно убираете, а пыль все равно лежит слоями?

Популярная механика
«В декрете перестала радоваться жизни — мне никто не помогает» «В декрете перестала радоваться жизни — мне никто не помогает»

Для молодой мамы нормально временами ощущать усталость и упадок сил

Psychologies
Любимые упражнения долгожителей: простые тренировки на каждый день Любимые упражнения долгожителей: простые тренировки на каждый день

Каким именно спортом лучше заниматься, чтобы продлить жизнь?

Вокруг света
Правила жизни в 20, 30, 40 и 50 лет Правила жизни в 20, 30, 40 и 50 лет

Предприниматель Джеймс Альтушер — об устройстве жизни

Psychologies
Почему не всходят семена: 5 возможных причин Почему не всходят семена: 5 возможных причин

Если семена не всходят. Сорт плохой или это мы что-то делаем не так?

Лиза
7 хитростей для «ленивого» похудения 7 хитростей для «ленивого» похудения

Для больших успехов иногда достаточно очень маленьких изменений

Популярная механика
Как украсть халат в гостинице Как украсть халат в гостинице

Как не разориться на халатах и одновременно угодить гостям, рассказывает отельер

СНОБ
Моника Беллуччи: «Меня не пугает возраст, но жить до 135 лет я не хотела бы» Моника Беллуччи: «Меня не пугает возраст, но жить до 135 лет я не хотела бы»

Моника Беллуччи — о роли в триллере "Флешбэк", старости и лишнем весе

Cosmopolitan
Альфред Адлер: почему цель так важна в жизни человека Альфред Адлер: почему цель так важна в жизни человека

Альфред Адлер и его «наука жить»

Psychologies
Неудовлетворенные потребности: как они управляют нашим поведением Неудовлетворенные потребности: как они управляют нашим поведением

Иногда необходимо исследовать, понять и разрешить аспекты своего прошлого

Psychologies
6 ошибок, из-за которых наше зрение портится от гаджетов 6 ошибок, из-за которых наше зрение портится от гаджетов

Главные ошибки при использовании гаджетов, из-за которых зрение может упасть

CHIP
Потерянный рай экономики: чудеса находчивости Голландской Ост-Индской компании Потерянный рай экономики: чудеса находчивости Голландской Ост-Индской компании

Морская торговля в XVI-XVII веках стала важным источником дохода Старого Света

Вокруг света
Как Гусевской хрустальный завод хранит традиции старинного ремесла Как Гусевской хрустальный завод хранит традиции старинного ремесла

Почему хрусталь становится предметом роскоши?

РБК
Do you speak «рунглиш»? Какие языки должен выучить космонавт перед полетом на МКС Do you speak «рунглиш»? Какие языки должен выучить космонавт перед полетом на МКС

Для покорения космических просторов требуется еще и знание иностранного языка

Популярная механика
Остров русских Остров русских

Что Россия могла бы делать сама?

Weekend
С чего начинается родина: как отмечают День святого Патрика в Ирландии С чего начинается родина: как отмечают День святого Патрика в Ирландии

Наше — значит лучшее. Чтобы быть в этом уверенными, ирландцам не нужна реклама

Вокруг света
Не только «Москва»: 10 знаменитых кораблей российского флота, которые затонули Не только «Москва»: 10 знаменитых кораблей российского флота, которые затонули

Некоторые из них тонули бездарно, другие подарили нам героические истории.

Maxim
Открыть в приложении