Книги о столкновении человека со злом, которые стоит перечитать

WeekendСобытия

Над злобой дня

Книги о столкновении человека со злом, которые стоит перечитать

Ida Kar © National Portrait Gallery, London

В ситуации катастрофы все подвергается пересмотру: какие-то вещи кажутся неуместными, другие приобретают новую актуальность. Случаи отмены привлекают всеобщее внимание, возвращение, как правило, происходит тихо, в частном порядке. Просто в какой-то момент произведения, которые еще вчера казались привычными и понятными, начинают звучать совершенно по-другому.

Эжен Ионеско «Носорог»

Обыденную жизнь обычного мирного города — покупки в лавке, разговоры в уличном кафе — прерывает страшный грохот и рев: по улице проносится носорог. У человечества есть стандартный ряд реакций, позволяющих примириться с необъяснимым: сделать вид, что ничего не было, предположить, что это не повторится, отвлечься выяснением второстепенных подробностей — и персонажи пьесы Ионеско ведут себя именно так, пока сами не начинают превращаться в носорогов. Абсурд Ионеско здесь предельно конкретен: «Носорог» — текст о том, как в мирную жизнь вторгается нечто разрушительное и бесчеловечное, будь то идеи или прямое насилие. При кажущейся комичности и нелепости реплик, Ионеско проводит здесь тонкий анализ человеческого поведения, типов ответа на подобное вторжение — избегание, рационализация, попытки объяснить, примириться или примкнуть. Можно заняться выяснением, был ли у носорога один рог или два,— а впоследствии собрать статистику соотношения одно- и двурогих. Можно списать свидетельства очевидцев вторжения на расстроенные нервы, объявить их фейком (журналисты всегда врут!) или провокацией враждебных сил. Представить вторжение носорогов как естественный этап исторического процесса. Объяснить собственное превращение в носорога желанием идти в ногу со временем и быть вместе с товарищами в трудную минуту. Чем больше становится носорогов, тем более естественными они кажутся, и единственный человек, остающийся в финале человеком, чувствует себя раздавленным и отверженным — но при этом сохранившим достоинство: «Я последний человек, и я останусь человеком до конца! Я не сдамся!»

Если бы все это случилось не у нас, а где-нибудь в другой стране, а мы бы узнали из газет, то можно было бы спокойно обсудить, рассмотреть явление со всех сторон, сделать объективные выводы. Можно было бы организовать научные дискуссии, привлечь академиков, писателей, законоведов, ученых, а также художников. Это было бы интересно, увлекательно, из этого можно было бы многое вынести. Но когда мы сами вовлечены в события, когда мы вдруг сталкиваемся с грубой реальностью фактов, нельзя не чувствовать, что все это касается нас непосредственно, и это настолько ошеломляет, что просто невозможно сохранять хладнокровие.

Джордж Оруэлл «1984»

Vernon Richards

Роман Оруэлла оказывается в центре внимания (и в лидерах продаж) всякий раз, когда реальность вокруг заставляет видеть в нем сбывающееся пророчество,— так было после избрания Трампа в Америке и после подавления протестов в Беларуси; то, что в России «1984» (по данным крупнейшего издательского концерна «Эксмо-АСТ») стал самой продаваемой книгой последнего десятилетия, тоже о чем-то говорит. В последние годы часто казалось, что самыми насущными в оруэлловской антиутопии стали вещи, связанные с информацией и технологиями. Постправда, фейк-ньюс, «общество надзорного капитализма» — все так или иначе предсказано в романе. Всевидящий Старший Брат материализовался в форме «аналитики больших данных», манипуляции Министерства правды переродились на новом витке в цифровой инфошум, где все одинаково возможно, а истины не существует. Но жизнь заставляет вспомнить и о других смысловых слоях. «1984» — это роман об обществе, построенном на нищете и ненависти. О непрекращающейся войне, которая ведется уже не ради декларируемых высоких целей — а просто чтобы поддерживать нищету и ненависть. О навязанных сверху ограничениях в языке, которые должны исключить саму возможность инакомыслия. О постоянном переписывании прошлого, которое подгоняется под текущие требования момента. Может быть, самое болезненное, что есть в этом тексте — и сегодня, и всегда,— скрупулезное исследование того, как страх и двоемыслие (способность «верить в свою правдивость, излагая обдуманную ложь») заставляют человека отказаться от всего человеческого в себе, отцензурировать свои мысли, закэнселить свои порывы. Вся многоступенчатая машина подавления строится на добровольном отказе от того, что делает нас людьми, стирает за ненадобностью доброту, милосердие, великодушие и в конечном счете возможность счастья — «если ты сам по себе счастлив, зачем тебе возбуждаться из-за Старшего Брата, трехлетних планов, двухминуток ненависти и прочей гнусной ахинеи?». Разочарованный в революции британский социалист, пишущий свою последнюю книгу уже смертельно больным, понял что-то точное и страшное о том, до какой черты может дойти человек, в какого монстра может превратиться общество. Хотя ни одна эпоха с тех пор, по счастью, не воспроизвела «1984» с точностью до буквы, сигнальная система, разработанная Оруэллом, безотказно работает на каждом историческом повороте: если в воздухе проступают знакомые по роману черты, значит, тревога.

Свобода — это возможность сказать, что дважды два — четыре. Если дозволено это, все остальное отсюда следует.

Франц Кафка «Превращение»

Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images

Рассказ с безупречной первой фразой, фабула которого проста как дважды два и пугающе необъяснима: молодой коммивояжер Грегор Замза без всякой на то причины превратился в жука. В «Превращении» часто видели отражение отношений Кафки с властным отцом, рефлексию по поводу собственной неустроенности и бесполезности, историю художника, обреченного на одиночество и страдание. Все это в рассказе присутствует — и ярче всего здесь тема экзистенциальной вины, гнетущего чувства, что герой (автор, читатель) сделал не то и оказался не таким, каким хочет его видеть семья (окружение, общество); в оригинале особо подчеркивается, что Замза не просто насекомое — но паразит. Даже не зная ничего о биографических обстоятельствах Кафки, мы можем почувствовать (и сейчас, наверное, острее всего) трагедию перехода, необратимого события, ноль-отметки — которая делит жизнь героя (автора, читателя) на до и после. Еще до начала текста, за секунду до пробуждения героя, случается нечто невозможное, не поддающееся пониманию — и человек перестает быть тем, кем он был, лишается своего привычного мира, оказывается чужим среди самых близких, чья жизнь продолжается как ни в чем не бывало. Сталкивается со страшными безответными вопросами — почему это случилось? за что это ему? чем он виноват? и как жить дальше? «„А теперь что?“ — спросил себя Грегор, озираясь в темноте». Замза давно стал универсальным символом ситуации, о которой писали философы-экзистенциалисты,— покинутости, заброшенности, оставленности, которая коренится в самом человеческом бытии. Иногда история позволяет читателям Кафки пережить это состояние не в формате отвлеченной абстракции, но в самой болезненной конкретности.

Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое.

Федор Достоевский «Бобок»

Михаил Борисович Тулинов

Литератор, ославленный в печати сумасшедшим, идет на похороны, упивается вусмерть и остается на кладбище слушать разговоры мертвецов. Все как у людей: покойники порют чушь, сплетничают, флиртуют, готовятся к разврату — только с еще большим бесстыдством. Рассказ, родившийся из обиды на критику «Дневника писателя», современники, мягко говоря, не поняли, автор одной из рецензий пришел к выводу, что у Достоевского «что-то неладно в верхнем этаже». Спустя полтора столетия очевидно: Достоевский не только предвосхитил всю мамлеевскую хтонь, но и мимоходом сформулировал некий универсальный закон. То, что по сути уже умерло, продолжает жить по инерции — и делает это с каким-то особым цинизмом, отправляя (как говорят в другом тексте Достоевского) «все благоразумие с одного разу, ногой, прахом», рассчитывая устроиться «как можно приятнее» и предлагая для этого «ничего не стыдиться». Все, что было в этих существах человеческого, отпало — и это вызывает какой-то истерический восторг. Но победительное торжество не должно обманывать: когда предохранители слетели и все стало можно, это вовсе не начало новой жизни. Праздничный отказ от стыда с криками «заголимся и обнажимся!» — и диагноз, и приговор: верный признак того, что живые по виду организмы уже бесповоротно распадаются, тлеют, теряют остатки разума, движутся к состоянию «одного такого, который почти совсем разложился, но раз недель в шесть он все еще вдруг пробормочет одно словцо, конечно, бессмысленное, про какой-то бобок: „Бобок, бобок“».

В лица мертвецов заглядывал с осторожностью, не надеясь на мою впечатлительность. Есть выражения мягкие, есть и неприятные. Вообще улыбки не хороши, а у иных даже очень. Не люблю; снятся.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Свой или чужой Свой или чужой

Как судить человека, если судьба предопределила ему две роли — жертвы и палача?

Дилетант
Мы боимся говорить о деньгах: почему и как это исправить? Мы боимся говорить о деньгах: почему и как это исправить?

Деньги — одна из самых табуированных тем

Psychologies
Просто космос Просто космос

Юлия Пересильд — о “вызове” в кино и вызовах в жизни

Men Today
Мама, ты не одна! Мама, ты не одна!

От пособий до налоговых льгот: на что сегодня может рассчитывать мать-одиночка

Лиза
Нюрнбергские расовые законы Нюрнбергские расовые законы

Антисемитизм лежал в основе нацистской идеологии

Дилетант
Неубиваемый 3310 или бандитский 8800: вспоминаем культовые модели телефонов Nokia Неубиваемый 3310 или бандитский 8800: вспоминаем культовые модели телефонов Nokia

Несколько историй о культовых телефонах Nokia

Maxim
7 хитростей для «ленивого» похудения 7 хитростей для «ленивого» похудения

Для больших успехов иногда достаточно очень маленьких изменений

Популярная механика
Технологии очистки духовок: чем они отличаются и какая лучше Технологии очистки духовок: чем они отличаются и какая лучше

Чтобы содержать духовку в чистоте, придумали три отличные технологии

CHIP
В погребении знатных скифов нашли шагающих грифонов и золотые луноликие личины В погребении знатных скифов нашли шагающих грифонов и золотые луноликие личины

Археологи раскопали в Крыму неграбленный курган IV века до нашей эры

N+1
12 старых вещей, которые ни в коем случае нельзя выбрасывать 12 старых вещей, которые ни в коем случае нельзя выбрасывать

Некоторые вещи сохранить всё же стоит — и вот почему

Популярная механика
Психологически здоровая семья: 10 принципов, на которых она строится Психологически здоровая семья: 10 принципов, на которых она строится

Как построить здоровые отношения в семье?

Psychologies
Праздник, которого нет: 45 лет Studio 54. Расцвет и падение тусовочной империи Праздник, которого нет: 45 лет Studio 54. Расцвет и падение тусовочной империи

Studio 54 — клуб, изменивший клубную индустрию США и мира

Esquire
Как понять, мужчина любит или использует вас: 4 красных флажка Как понять, мужчина любит или использует вас: 4 красных флажка

Что может указывать на то, что ваш новый друг с вами не вполне искренен?

Psychologies
Окончательная смена декораций Окончательная смена декораций

Как Гриша Брускин из официального художника опять стал неофициальным

Weekend
Мужчина случайно нашел на Байкале два древних медных кельта Мужчина случайно нашел на Байкале два древних медных кельта

Археологи исследовали два металлических кельта, найденные на побережье Байкала

N+1
Цветы на срез Цветы на срез

Какие факторы сдерживают развитие цветочного бизнеса

Агроинвестор
10 полезных продуктов, которые всегда должны быть в вашем холодильнике 10 полезных продуктов, которые всегда должны быть в вашем холодильнике

Список самых важных продуктов, которые всегда должны быть в холодильнике

Популярная механика
Как удалённо работать из Еревана Как удалённо работать из Еревана

Быстрый интернет, коворкинги, кафе Еревана — все об удаленке

VC.RU
Как живут аргентинцы и чему у них можно научиться (а чему не стоит) Как живут аргентинцы и чему у них можно научиться (а чему не стоит)

Чему можно научиться, живя в Аргентине?

РБК
«Наша аудитория — это люди эпохи сервисов доставки и шеринга. Мы для них такой же сервис — только в сфере жилья»: основатель Colife Артем Бабинов о коливингах в России и ОАЭ «Наша аудитория — это люди эпохи сервисов доставки и шеринга. Мы для них такой же сервис — только в сфере жилья»: основатель Colife Артем Бабинов о коливингах в России и ОАЭ

Основатель Colife — о формате коливингов и рынке недвижимости в ОАЭ

Inc.
Вершки и корешки с историей: 9 древнейших овощей на нашей грядке Вершки и корешки с историей: 9 древнейших овощей на нашей грядке

Какой путь проделали овощные культуры, прежде чем оказаться на наших грядках?

Вокруг света
Британские колонисты из Южной Австралии пострадали от дефицита витамина C Британские колонисты из Южной Австралии пострадали от дефицита витамина C

Палеопатологи исследовали останки индивидов, найденных в окрестностях Аделаиды

N+1
Преступление и безнаказанность: 7 самых опасных стран для путешествий в 2022 году Преступление и безнаказанность: 7 самых опасных стран для путешествий в 2022 году

Страны, признанные самыми опасными для туризма

Вокруг света
Гормоны стресса: что они делают с нами и можно ли ими управлять Гормоны стресса: что они делают с нами и можно ли ими управлять

Как работают гормоны стресса и как помочь себе пережить сложное время

Psychologies
От страха — к новой жизни: научись управлять своим состоянием От страха — к новой жизни: научись управлять своим состоянием

В любые кризисные времена главное поле боя — у нас внутри

Psychologies
Новые хоббиты Новые хоббиты

Герой этой истории из мексиканского города Морелия поселился... внутри холма

SALON-Interior
Ямальские деревянные изваяния с антропоморфными личинами назвали охранниками жилищ Ямальские деревянные изваяния с антропоморфными личинами назвали охранниками жилищ

Археологи исследовали артефакты, обнаруженные в Усть-Войкарском городище

N+1
Стальная леди: как Ребекка Люкенс стала первой женщиной в промышленности США Стальная леди: как Ребекка Люкенс стала первой женщиной в промышленности США

Ребекка Люкенс — первая в США женщина, управлявшая сталелитейным заводом

Forbes
Рецензируем «Всё везде и сразу» — наверно лучшее, что попадет в наши кинозалы в этом году Рецензируем «Всё везде и сразу» — наверно лучшее, что попадет в наши кинозалы в этом году

«Всё везде и сразу» — представь, будто у Нолана проснулось чувство юмора

Maxim
10 скандальных и спорных высказываний Владимира Жириновского 10 скандальных и спорных высказываний Владимира Жириновского

Несколько ярких и спорных цитат Владимира Жириновского

Esquire
Открыть в приложении