Мария Степанова о неизвестной встрече на высшем уровне

WeekendИстория

История одного посещения

Мария Степанова о неизвестной встрече на высшем уровне

Марта Геллхорн, 1941

3 июля 1972 года в московский аэропорт Шереметьево прибыла из Лондона очень важная персона. В ее чемодане было шесть пластинок с записями Иегуди Менухина, три банки апельсинового джема, двенадцать детективных романов, три упаковки таблеток от язвы желудка, дюжина шариковых ручек и четырнадцать пар нейлоновых чулок. Набор мог бы показаться странным — но это были дары, предназначенные для великой женщины, с которой ей предстояло встретиться.

1.

Есть неодолимый, непрошенный, разрушительный соблазн: увидеть себя со стороны, глазами, напрочь лишенными любви или даже поверхностной приязни,— такой (нашептывает соблазн), какая ты есть на самом деле, лишенная своих и чужих иллюзий, акварельных слоев сочувствия или симпатии, в трезвом свете неприукрашенной правды. Кожа, волосы, осанка. Та или эта манера себя держать, отношения с едой, стыдные слабости, знаменитое мусорное ведро посередине кухни, которого не могла простить Цветаевой давняя парижская знакомая. Разговоры о себе да о себе, невнимательность, мелкое вранье, склонность к заполошным спорам и равнодушие к чужим людям, все это, веточка к веточке, фрагмент к фрагменту, должно сложиться в то, что можно считать объективной картиной, той подлинной реальностью, на которую ты хочешь взглянуть и которую боишься увидеть. Этот образ (анти-образ, на самом-то деле — нет ничего дальше от сути живого существа, чем моментальные фотографии, сделанные без любовного интереса к предмету) складывается обычно в послесмертии, когда людское любопытство начинает скрести по сусекам и подсчитывать количество шуб или брошенных жен. Но иногда и при, так сказать, живом оригинале взгляд чужого человека, точный, цепкий и профессиональный, успевает слепить копию очень быстро. И тогда человек и его отражение еще сколько-то лет ходят по земле вдвоем, как ни в чем не бывало.

2.

Третьего июля 1972 года в московский аэропорт Шереметьево прибыла из Лондона очень важная персона.

Обычная летняя жара к этому дню как бы еще загустела, начиная казаться уже необычной: асфальт плавился, в Подмосковье тянуло дымком, пододвигалось поближе то, что запомнилось на годы вперед как страшное лето семьдесят второго — лесные пожары, километры и километры горящих торфяников, обреченные попытки их затушить, угарный дым, затянувший московские улицы. В это лето, в июне, родилась я — и жадно потом расспрашивала о том, как все это было. В конце весны в СССР прилетел с официальным визитом Ричард Никсон; к его приезду обе столицы спешно зачистили от диссидентов, бомбежками Вьетнама не попрекали, подарили на память катер на подводных крыльях. 4 июня в Ленинграде друзья провожали в эмиграцию Иосифа Бродского, которому настоятельно намекнули, что лучше уезжать, и дали две недели на сборы. Он взял с собой пишущую машинку и уже в самолете начал вести путевой дневник, словно единственным способом справиться с навалившейся на него переменой участи было записывать все, что происходит,— все, что движется,— в темпе жизни.

В чемодане у дамы, приехавшей в Москву месяц спустя, был набор вещей, который мог бы показаться странным — но это всё были дары, предназначенные для великой женщины, с которой ей предстояло встретиться. Она все их запомнила, мне остается только привести список. «Шесть дисков Иегуди Менухина, три банки апельсинового джема, шесть наборов для письма — конверты с хорошей бумагой, двенадцать шариковых ручек, четырнадцать пар нейлоновых чулок, три банки голландских таблеток от язвы желудка (моему врачу едва удалось такие найти), зимние платья и свитера для ее подруг, кашемировая шаль для нее самой, туалетная вода Arpege от Lanvin, двенадцать детективных романов в бумажных обложках и большой конверт от ее издателя, сплошь набитый вырезками — рецензиями на ее книгу, которая получила международное признание». Дама как раз была одной из читательниц книги; взяла ее в библиотеке и не могла оторваться ночь напролет, и написала благодарственное письмо издателю, а потом и писательнице, и вот теперь ехала в Советский Союз, чтобы встретиться с ней лицом к лицу. Свой текст об этом приключении она, впрочем, назовет «Взгляд на матушку-Россию», давая понять, что большой разницы между русским и советским искать не стоит.

Марту Геллхорн, знаменитую военную журналистку, в России знают как одну из жен Хемингуэя (третью, ту, что ушла от него сама, как он ни пытался ее удержать). Его бы, безусловно, порадовала такая ее безвестность: под конец их брака ее литературные успехи бесили его не меньше, чем прочие достоинства — холодная смелость, веселый нрав и походно-полевая щедрость в отношении к сексу. Марти, как он ее называл, была с ним в Испании во время гражданской войны: не жаловалась на усталость, не впадала в истерику под огнем, пила со всеми наравне и писала качественные репортажи. Еще, это он особенно ценил, она была высоченной длинноногой блондинкой — и, в общем, этого ему было бы достаточно.

Послужной список Геллхорн был бы впечатляющим, даже если бы они с Хемингуэем никогда не встречались. Она жила от войны до войны, не упуская ни одной возможности выступить в защиту обиженных — или хотя бы оказаться на месте событий: Испания, Финляндия, Чехия, Китай, Бирма, Нормандия (она была единственной женщиной, участвовавшей в высадке союзников), далее везде — от войны во Вьетнаме до Панамского конфликта. Это не мешало ей писать все свои новеллы, пьесы, романы; любовным историям тоже не мешало, но они никогда не успевали утвердиться в ее жизни в качестве главного сюжета. Она была стойким и неутомимым солдатом на службе справедливости, понимая ее на свой лад и подчас доводя до откровенной не-справедливости — страстно расчеловечивая противников. Их было немало. Чем старше она становилась, тем больше радости ей давала возможность говорить неприятную правду в лицо оппоненту. Впрочем, неподдельное удовольствие от возможности вести себя не так, как надо, поперек правил и ожиданий, она испытывала всегда. Ее поведенческая модель строилась по мужскому образцу; пафос товарищества, культ работы, любовь к красному словцу и сексуальная бравада (и не в последнюю очередь то, что теперь называется объективацией — в случае Геллхорн равномерно направленной на все человечество) были в конце 30-х универсальным языком, внятным каждому — только вот владели им все больше мужчины.

Но и женский тип, к которому принадлежала Марта Геллхорн, был не только универсальным, но интернациональным. Длинная волна, соединившая суфражистское движение с феминизмом шестидесятых, не учитывала географии, выводя на свет поколение за поколением новых женщин: как любили тогда говорить, девчонок. Любое быстрое описание будет здесь поверхностным; лихость и дерзость, гордость и робость, готовность к приключениям, пренебрежение условностями, презрение к самой идее брака, упорное стремление к независимости, социальной или сексуальной,— все это имеет отношение к делу, но не передает главного: тона. А именно он, кажется, делал их родней, соединял в невидимое сестричество новых женщин, русских, немецких, польских, американских, готовых героически сопротивляться несправедливому миру. Очень немногие из них вышли победительницами; очень многие просто не выжили — двадцатые, тридцатые, сороковые годы об этом позаботились, особенно на европейском континенте. Те, кто выжил, кажется, должны были бы узнавать друг друга издалека.

Женщина, к которой ехала в гости Марта Геллхорн, была из тех, кто выжил — и, если бы к ее судьбе это слово было применимо, могла бы считаться победительницей. После десятилетий скитаний по чужим городам и углам она жила теперь в Москве и была автором знаменитой книги, которая в 1970-м вышла в свет по-английски. «Никто другой не показал мне раньше, каково это — жить преследуемой и загнанной, день за днем, в условиях диктатуры», напишет Геллхорн через несколько лет после возвращения. Как ни странно, в ее тексте ни разу не всплывет ни название той самой книги, ни имя той, что ее написала. У Геллхорн, пожалуй, были причины ее не называть — так что героиня «Взгляда на матушку-Россию» на протяжении всего текста именуется миссис М.

В конце концов, к моменту публикации Надежда Яковлевна Мандельштам была еще жива.

Надежда Мандельштам, 1923

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Идея! Оставлять чаевые Идея! Оставлять чаевые

Учись правильно благодарить тех, кто оказывает тебе услуги

Maxim
Почему немецкие автоматы называют «Шмайссером», если это не «Шмайссер» Почему немецкие автоматы называют «Шмайссером», если это не «Шмайссер»

Я стреляю, он стреляет, они стреляют…

Maxim
11 способов становиться немного умнее каждый день 11 способов становиться немного умнее каждый день

Интеллект, как и тело, требует правильного питания и регулярных тренировок

Psychologies
Алина Фаркаш о том, как мужчины поддерживают культуру насилия Алина Фаркаш о том, как мужчины поддерживают культуру насилия

Алина Фаркаш рассуждает о том, почему мы все живем в культуре насилия

Cosmopolitan
Дорогое удовольствие! Сколько стоит быть модным блогером — мы посчитали Дорогое удовольствие! Сколько стоит быть модным блогером — мы посчитали

Завидуешь fashion-блогерам?

Cosmopolitan
Одежда из 90-х которая была модной, потом стала стыдной, а теперь опять стала модной Одежда из 90-х которая была модной, потом стала стыдной, а теперь опять стала модной

Что бы там ни говорили о том, что 90-е прошли.

Maxim
Сокровища Урарту Сокровища Урарту

Четыре сокровища древнего Урарту

Вокруг света
С миру по нитке С миру по нитке

Разочаровавшись в моде, Азиза Азим запустила собственную марку

Vogue
5 исторических личностей, истории которых бессовестно переврали в фильмах 5 исторических личностей, истории которых бессовестно переврали в фильмах

Тяжело быть знаменитым. В любой момент о тебе могут снять дурацкий фильм

Maxim
«Большой спорт – это не про здоровье», – интервью с главным хореографом Этери Тутберидзе «Большой спорт – это не про здоровье», – интервью с главным хореографом Этери Тутберидзе

Тренер Этери Тутберидзе о фигурном катании, спортсменах и детях

GQ
Теперь можно подключить компьютер к мозгу по венам Теперь можно подключить компьютер к мозгу по венам

Как управлять гаджетам, используя разум

GQ
Что нужно знать о Маргерит Литтман — светской даме, активистке и прототипе героини Одри Хепберн Что нужно знать о Маргерит Литтман — светской даме, активистке и прототипе героини Одри Хепберн

Именно она вдохновила Трумена Капоте на историю «Завтрака у Тиффани»

Esquire
Королева как мишень: 7 самых известных покушений на британских монархов Королева как мишень: 7 самых известных покушений на британских монархов

Как британские правители могли погибнуть, но удача оказалась на их стороне

Cosmopolitan
«Вьетнам. История трагедии. 1945–1975» «Вьетнам. История трагедии. 1945–1975»

Отрывок из книги «Вьетнам. История трагедии. 1945–1975» Макса Хейстингса

N+1
Максим Федоров: искусственный интеллект в десяти вопросах и ответах Максим Федоров: искусственный интеллект в десяти вопросах и ответах

Профессор Сколтеха — об искусственном интеллекте и реальности сюжетов фантастики

РБК
Олег Ставицкий: «ВОЗ объявила эпидемию недосыпа – это огромная проблема» Олег Ставицкий: «ВОЗ объявила эпидемию недосыпа – это огромная проблема»

Создатель Endel о коллаборации с Граймс

GQ
Похудеть за сутки на 2 кг: правила популярной Похудеть за сутки на 2 кг: правила популярной

Пирожные и конфеты застряли в районе талии?

Cosmopolitan
Наличие смысла жизни и самоконтроль помогают справиться со стрессом из-за пандемии Наличие смысла жизни и самоконтроль помогают справиться со стрессом из-за пандемии

Что помогает людям справиться со стрессом и пережить кризис

Inc.
Суверенная электроника: зачем России производство наночипов Суверенная электроника: зачем России производство наночипов

За последние десять лет в России научились делать новые типы микросхем

Inc.
Родом из детства Родом из детства

Для того, чтобы похудеть, достаточно разобраться со своими детскими отношениями?

Худеем правильно
Псилоцибин помог при мигрени Псилоцибин помог при мигрени

Клиническое исследование показало эффективность псилоцибина при мигрени

N+1
Дизайнер костюмов сериала «Корона» о том, как создавались образы королевской семьи Дизайнер костюмов сериала «Корона» о том, как создавались образы королевской семьи

Художник по костюмам Эми Робертс — почему иногда хочется послать все к черту

GQ
Правила жизни Дэнни Де Вито Правила жизни Дэнни Де Вито

Правила жизни актера Дэнни Де Вито

Esquire
«Взаперти»: фильм от режиссера «Поиска» о деструктивной материнской любви «Взаперти»: фильм от режиссера «Поиска» о деструктивной материнской любви

Рецензия на фильм «Взаперти», вторую работу Аниша Чаганти («Поиск»)

Forbes
«В стране террор, люди боятся ехать в офис»: зачем белорусские IT-предприниматели перевозят сотрудников в другие страны и сколько это стоит «В стране террор, люди боятся ехать в офис»: зачем белорусские IT-предприниматели перевозят сотрудников в другие страны и сколько это стоит

Белорусские IT-компании, которые решились на переезд за рубеж

Forbes
«Столкнулся с возражением? Давай, убей его»: почему авторитет, основанный на власти, больше не работает «Столкнулся с возражением? Давай, убей его»: почему авторитет, основанный на власти, больше не работает

Отрывок из книги Джослин Дэвис «Искусство мягкого влияния»

Forbes
У Гугла за пазухой: во что вкладывают деньги корпорации и какое будущее они нам готовят У Гугла за пазухой: во что вкладывают деньги корпорации и какое будущее они нам готовят

Когда в мире восстанут машины, получится, что мы сами это оплатили

Maxim
Что делает город городом? Фрагмент новой книги директора лондонского Музея дизайна и историка архитектуры Деяна Суджича Что делает город городом? Фрагмент новой книги директора лондонского Музея дизайна и историка архитектуры Деяна Суджича

В книге «Язык городов» Деян Суджич обращается к фундаментальному понятию города

Esquire
Ты – моя собственность Ты – моя собственность

«Кто не ревнует, тот не любит»

Лиза
Артуро Перес-Реверте: Эль-Сид, или Рыцарь без короля. Отрывок из «средневекового вестерна» Артуро Перес-Реверте: Эль-Сид, или Рыцарь без короля. Отрывок из «средневекового вестерна»

Глава из книги Артуро Перес-Реверта «Эль-Сид, или Рыцарь без короля»

СНОБ
Открыть в приложении