Алексей Балабанов: как автор «Брата-2» и «Груза 200» объяснил русскую жизнь — и встретился со смертью
Режиссер Алексей Балабанов в начале XXI века — главная надежда российского кино. После успеха фильма «Брат» (1997) на экраны с еще большим размахом выходит «Брат-2» (2000) — кино, где вернувшийся с чеченской войны герой-одиночка (Сергей Бодров-младший) проводит зачистку в самом сердце Америки. Дилогия о брате предъявляет новый тип героя — простодушного, обаятельного, ироничного и готового восстанавливать справедливость самыми жестокими методами. Но на этом карьера Балабанова как автора всенародных блокбастеров заканчивается: следующие 12 лет, вплоть до своей преждевременной смерти, он снимает все более безжалостные — по отношению к зрителю и самому себе — фильмы, складывающиеся в трагическую сагу о том, что такое жить и умирать в России.
11 мая 2000 года в офисах компаний холдинга «Медиа-Мост» проходят масштабные обыски. Чеченские боевики обстреливают на территории Ингушетии колонну 99-й дивизии внутренних войск МВД, гибнут 18 военнослужащих. В Каннах открывается очередной кинофестиваль, главный фаворит — фильм Ларса фон Триера «Танцующая в темноте». Президент России Владимир Путин встречается с лидерами думских фракций Сергеем Кириенко и Григорием Явлинским: обсуждаются перспективы утверждения в должности Михаила Касьянова, основного кандидата на пост премьер-министра. В Москве проходит премьера фильма Алексея Балабанова «Брат-2».
«Брат-2» — первое большое кино в России нового века, и трудно отделаться от мысли, что его премьера открыла новую эру не только в календарном смысле. То, что дата его выхода на экран всего на четыре дня разошлась с днем инаугурации нового президента, лишь добавляет символизма: Путин наш брат, Данила наш президент, кто нас обидит, трех дней не проживет, у кого правда, тот и сильней,— язык фильма рифмуется со стилем новой власти, и чем дальше, тем больше это совпадение кажется неслучайным. Балабанов первым расслышал в новом времени какой-то звук, который потом превратится в главную тему эпохи. Сегодня второго «Брата» можно расшифровывать чуть ли не как пророчества Нострадамуса, особенно удобно это делать, когда все «уже произошло»: скажем, до 2014 года фраза «Вы нам еще за Севастополь ответите» звучала всего лишь как шутка на грани — но теперь-то понятно, Балабанов знал все наперед: Крым, Донбасс, #BLM, «у меня дед на войне погиб», да хоть бы и карьерный взлет Ивана Демидова; список все ширится. «Первый канал», отмечая 20-летие премьеры, заменяет финальные титры кадрами погромов в Миннеаполисе — Данила же предупреждал, кирдык вашей Америке. Крылатые фразы про мальчика и водочку и уж тем более про силу в правде произносят все кому не лень, от семьи Навального до гвардии Прилепина, как в предыдущем поколении цитаты из Гайдая,— они удачно ложатся в любую речь и подтверждают любую мысль. «Брат-2» оказался чем-то вроде сферы, центр которой везде, а окружность нигде,— он будто бы обнимает и объясняет весь русский мир, границы и свойства которого задаются говорящим по своему усмотрению; репутация Балабанова, которого с равным успехом можно объявить и шовинистом, и русофобом, этому только способствует.
Первые зрители, впрочем, ничего провидческого и стилеобразующего в «Брате-2» не видят. «Фильм вообще-то мало пригоден к рецензированию»,— сообщает на страницах «Коммерсанта» Лидия Маслова,— «ибо написать о нем всерьез особо нечего. Особо издеваться тоже сложно по причине его неуязвимой тупизны, как и корить создателей: вот, неглупые вроде люди, а какое-то непотребство учинили». Михаил Новиков на той же коммерсантовской полосе пишет, что Балабанов «перелимонил Лимонова и перепроханил Проханова»: сейчас это звучит как обвинение в потворстве власти, тогда — как ссылка в маргинальное идеологическое гетто. Михаил Брашинский в «Афише», напротив, видит в «Брате» первую ласточку будущего мейнстрима: «Фильм крепкий, смотреть не скучно... Нормальное кино, какого должно быть много». Оценки разнятся от «ничего так» до «никуда не годится», а в том, что сегодня кажется пророческим даром, современники видят конъюнктурный расчет. «Брат-2», по общему мнению, пытается «хайпануть» на антиамериканских настроениях — которые еще не стали мейнстримом, но определенно выглядят «трендом сезона». За год до премьеры премьер Примаков, узнав о начале бомбардировок Югославии, совершает знаменитый «разворот над Атлантикой» — отменяет уже готовый начаться визит в США. Столичная (казалось бы, насквозь аполитичная) молодежь отвечает на те же события, забрасывая посольство США в Москве яйцами и баночками с краской — без всякой аранжировки со стороны властей и даже к некоторому их удивлению. Данила-багровская считалочка «Я узнал, что у меня есть огромная семья» и детский хор с «Гуд-бай Америкой» ложатся на эти настроения идеально — как удачно подобранные стихи на уже звучащую музыку. (Чтобы оценить масштаб «конъюнктурного расчета», впрочем, достаточно вспомнить, что в 2000 году в стране работает 86 кинозалов — меньше, чем сегодня в любом из административных округов Москвы.)