Управление гневом
Ближний Восток — регион опасный. Даже для неприкосновенных персон — дипломатов. Не так давно в Стамбуле был застрелен российский посол Андрей Карлов. А 190 лет назад в Тегеране толпа религиозных фанатиков растерзала другого посла — поэта Александра Грибоедова
Они убили Александра! — вскричал глава российской миссии в Персии, по совместительству автор запрещенной на родине комедии «Горе от ума», статский советник Грибоедов, когда нападавшие проломили крышу посольства и первыми же выстрелами сразили его слугу-тезку. Люди лезли в окна и в брешь, во дворе бесновалась толпа. Голова Грибоедова была в крови от удара камнем. Посол, его сотрудники и уцелевшие казаки из охраны — всего человек 17 — отступили в самую дальнюю комнату, с крыши потянуло гарью. Надежды, что шах все-таки пришлет солдат разогнать обезумевшую толпу, не осталось ни у кого. Осажденные приготовились дорого продать свои жизни вломившимся в комнату вооруженным людям. Грибоедов отстреливался и уложил нескольких, прежде чем упал израненный казачий урядник, бившийся с ним плечом к плечу, и рослый персиянин вогнал саблю в грудь российского посланника. С неверным покончено! Тела вытащили на улицу и долго таскали по городу на веревках с воплями: «Дорогу русскому посланнику!»
Так или примерно так, судя по источникам, погиб в персидской столице русский поэт и дипломат. Но почему именно посла и его людей, прибывших с мирной миссией, горожане выбрали жертвами своего гнева?
Версия первая: «Сам нарвался»
В Георгиевском зале Зимнего дворца император Николай Павлович в окружении семьи и множества официальных лиц принимал Хосров-мирзу, внука персидского шаха. Испрашивающий прощения за прискорбный инцидент в Тегеране принц медленно приближался к трону, склонив голову. На его шее в знак покорности висела сабля, а через плечи были перекинуты сапоги, наполненные землей. В таком виде, по шиитским преданиям, изъявлял преданность имаму Хусейну раскаявшийся военачальник его врага.
Россия вела боевые действия с Турцией и не была заинтересована предъявлять ультиматум еще и Персии, с которой с таким трудом заключила выгодный Туркманчайский мир, завершивший войну 1826–1828 годов. Было решено, что Грибоедов проявил в роли главы миссии «опрометчивые порывы усердия» и тем разозлил горожан, отчего со своими людьми и погиб. Император подал руку Хосров-мирзе и провозгласил: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие».
Официальная версия скоро стала достоянием общественности. Говорили, будто Грибоедов вел себя с шахом и его сановниками вызывающе и пренебрегал церемониалом. Будто люди посла обирали местное население и насильно уводили бывших полонянок из гаремов. Будто последней каплей стал случай с двумя наложницами шахского зятя Аллаяр-хана, которых сотрудники посольства привели в здание миссии и удерживали там против их воли. Тегеранцы восприняли это как оскорбление: неверные, дескать, похищают жен у мусульман и насильственно обращают в христианство, и муллы призвали людей отомстить за поругание веры и обычаев. Накопившаяся народная ярость вырвалась из-под контроля властей.
На самом деле Грибоедов, знаток восточных языков и культуры, вряд ли пренебрег бы принятыми в персидском обществе правилами. Даже недоброжелатели отмечали исключительную компетентность дипломата и его умение договариваться с персами. «Он заменял нам там единым своим лицом двадцатитысячную армию», — отзывался о Грибоедове военачальник Николай Муравьев-Карский, с которым у поэта всегда были натянутые отношения. Собственно, и Туркманчайский договор был по большей части плодом стараний Грибоедова. Выполнение статей этого соглашения и стало основной задачей, с которой его отправили в Персию. Прежде всего Грибоедов должен был добиться, чтобы персидская сторона выплатила России всю контрибуцию. Империи причиталось 10 куруров (около 20 миллионов рублей серебром в деньгах того времени), но она не получила и восьми. Далее, согласно документу, Грибоедову предписывалось вернуть на родину бывших пленников с территории Российской империи, в том числе из присоединенных по Туркманчайскому договору Эриванского и Нахичеванского ханств. Посол разыскивал таких людей и спрашивал при свидетелях их согласие на отъезд. Дипломат выполнял неприятные для иранцев инструкции, но он всего лишь четко следовал подписанному обеими сторонами соглашению. Более того, Грибоедов, видя, что ради выдачи контрибуции наследник персидского престола Аббас-мирза заложил даже драгоценности собственных жен, писал в Петербург начальству с просьбой отсрочить платежи. Но в МИДе были непреклонны: