Владимир Литвиненко: Без сильного образования страна будет колониальной
Мы встретились с ректором Санкт-Петербургского горного университета Владимиром Литвиненко, чтобы в преддверии Конгресса молодых ученых поговорить о развитии образования и науки. Но обучение заданному перечню предметов или дисциплин – лишь часть того, что сегодня необходимо. Ректора интересуют базовые вопросы бытия, выходящие за рамки очередного набора абитуриентов и выпуска дипломированных специалистов. С чего начинается любовь к родине? Почему мы перестали воспитывать наших детей и доверили их интернету? Как формируется самодостаточная личность? Ответы на эти и другие вопросы должны лежать в плоскости целеполагания средней и высшей школы, которое на системном уровне у нас в стране, по словам Литвиненко, отсутствует. Ректор определяет его следующим образом: формирование мировоззрения молодого поколения. Только так, считает Литвиненко, можно сформировать интеллектуальную элиту страны, которая обеспечит ее экономическое превосходство.
– «Горный» вошел в пятерку лучших вузов по своему профилю в рейтинге QS. В другом влиятельном британском рейтинге THE тоже вошел в число лучших вузов. И особо было отмечено, что уровень финансирования науки «Горным» фактически соответствует Массачусетскому университету. Как вам удалось достичь такой оценки в условиях санкций, ограниченных возможностей?
– Международные рейтинги – это своего рода зеркало, которое позволяет посмотреть, где ты находишься, где находятся конкуренты. Но если кого-то хвалить незаслуженно, то у того, кто лучше работает, пропадают желание и мотивация. В СССР, кстати, этому уделяли особое внимание. Была «доска почета», и в стране знали, кто по содержанию лучший, а кто по содержанию находится, так сказать, вне интересов государства. Эту систему оценки мы потеряли, но ничего нового не создали.
Конечно, нам необходимо создать собственную систему оценки высшего образования – причем государственную, под руководством министра, который за это будет отвечать перед первым лицом страны. Вузы должны иметь категории по отраслевому принципу. Например, в атомной отрасли или в минерально-сырьевом секторе есть несколько университетов, и среди них нужно выделять лучший. Чтобы внутри сообщества появилась некая среда для дискуссии, чтобы ректоры между собой обсуждали: «Ты в какой категории? Я в третьей, буду стараться попасть во вторую». Даже если кажется, что ректору безразличны оценки, на самом деле они для каждого важны. В Америке пять категорий вузов. А в Германии, например, три, но об этом знает только ректор. Первый разговор о [внутрироссийских] рейтингах начали сами ректоры еще в 1995 г. Тогда ректор [Томского политехнического университета Юрий] Похолков, я помню, сказал фразу: «Какие критерии? Я любой вуз сделаю лидером». Идея зависла: вот уже 30 лет говорим об этом, но ничего не сделано. А знаете почему? Потому что, какую систему ни создали бы, кто-то окажется в хвосте. Но ведь рейтинги – это конкуренция, которая является составной частью развития любого общества – и особенно общества, которое строит индустриальную экономику. Сегодня в мире уважают сильного, а сильный – это не столько тот, у кого есть оружие, сколько тот, у кого сильная экономика. Яркий пример тому – сегодняшний Китай. Я часто бываю в Китае и понимаю, как там все развивается. Посмотрите, где они были еще 20 лет назад и где сейчас?
– И как им это удалось, на ваш взгляд?
– Вы сейчас сидите за столом, который был изготовлен в Италии. А эти стулья, на которых вы сидите, были изготовлены в «Горном», но из элементов, которые были произведены в Китае. Как это получилось? Однажды я был свидетелем того, как Харбинский университет получил разнарядку от ЦК. Им привезли 15 лучших европейских стульев и поставили задачу организовать производство 28 млн стульев для университетов, выполнение которой было под партийным контролем. Требования к стулу: «Не должно быть ни одного винтика, ни одного материала зарубежного производства – все отечественное, качество должно быть не хуже, а стоимость – на 20% ниже. Ровно к 25 декабря вы должны организовать модуль этого производства. Вот вам $2 млн, что вам еще необходимо?» И все.
Вот так это делается. Поэтому сегодня наша экономика является во многом составной частью экономики великой страны Китай. И сегодня у нас абсолютно все китайское. И это серьезная угроза, ведь китайцы своими инженерами отодвигают всех наших «пэтэушников». Чем российский вуз отличается от китайского? Тем, что в Китае отраслевой университет является локомотивом роста экономики и конкретных компаний, потому что именно там находятся инновации и наука. Образование – это фундамент, основа вообще всего. Вот это надо понимать. А без потенциала корпуса инженеров невозможно ничего сделать.
При этом в 1950-е гг. 52% студентов наших университетов были из Китая и мы их обучали. Все редкоземельные институты, которые сейчас есть в Китае, создали наши выпускники. В Китае своя политика и консервативная идеология: преемственность, уважение к нации, уважение к себе и т. д. А наша сегодняшняя идеология заключается в ориентации государства под интересы бизнеса. Тогда вопрос: а где госрегулятор, который регулирует посредством правил, законов и норм? Они, конечно, создаются, но зачастую не для общества в целом или для отрасли, а для конкретных компаний, которые заинтересованы в поправке того или иного закона. Подходы к образованию у нас в стране выстраиваются по тем же принципам.
Сегодня в вузах такое количество мест, что уже нет никакого конкурса. Высшее образование – это уже не престиж, а некая книжка, которая доказывает, что ее предъявитель – легальный потребитель, имеющий право что-то от общества получать.
– Вы упомянули, что когда-то мы многому научили китайцев. Может быть, настало время поучиться у них? Китай сейчас, кстати, – одно из самых популярных направлений для обучения и стажировок.
– В реальности вы никогда не поступите на программы, где обучается поток китайцев. Они приглашают нас в ту систему, которая адаптирована для потребителей, глобалистов из Европы. И там они готовят не по своей обычной системе. Кроме того, в образовании они сотрудничают с нами, потому что есть решения первых лиц, т. е. для галочки. Например, сейчас нет ни одной серьезной совместной образовательной структуры и мы создаем сетевой университет для минерально-сырьевого сектора. У нас есть часть технологий, которые они не знают, и мы говорим: «Мы их открываем вам». Но они отвечают: «А мы свою лабораторию не отдадим». Поэтому нужно раскрываться очень осторожно и наравне. Ни в одном вузе не пустят иностранцев в лабораторию, в которой они сами обучаются. Вам просто-напросто выдадут пропуск для посещения здания, но именно на лаборатории он не сработает. Это ведь их бизнес. Иностранец потом вернется в свою страну, расскажет, как все устроено, и деньги за это получит.
«Мало ректоров, понимающих, что они должны делать как ректоры»
– Как государственная система оценки вузов, о которой вы рассказали, может поменять ситуацию в образовании?