«В классической музыке господствует патриархат»: пианистка Полина Осетинская — о плате за оппозиционность и женщинах в профессии
В интервью Forbes Woman пианистка, лауреат премии «Триумф» Полина Осетинская рассказала, как музыкальная индустрия переживает новый локдаун, какую цену она платит за свободу высказывать свое мнение и как старается бороться с гендерными проблемами в профессиональной среде классических музыкантов
Полина Осетинская — известная пианистка, лауреат молодежной премии «Триумф». Она успешно выступает с гастролями в России и за рубежом, участвует в престижных европейских музыкальных фестивалях. Осетинская прославилась в очень юном возрасте как музыкальный вундеркинд. Уже в шесть лет она исполняла на концертах сложнейшие музыкальные произведения. В 13 лет пианистка вынуждена была бежать от абьюзивного отца, который был одновременно ее продюсером. О своем непростом детстве и отношениях с отцом Осетинская написала в книге «Прощай, грусть».
— Полина, мы с вами встречаемся в связи с вашим участием в довольно необычном в мире классической музыки концерте, «Ликбез по классике», где вы в качестве приглашенного гостя выбрали для исполнения «Патетическую сонату» Бетховена. Расскажите об этом формате: это попытка доказать, что классическая музыка предназначена не только для эстетов?
— Думаю, да. Это попытка привлечь новую аудиторию через познавательный и интересный разговор о том, что такое классическая музыка. Грустно осознавать, что молодое поколение имеет очень среднее представление о музыке, и эта фаза общественной энтропии не может не сказываться на всей жизни общества. Чем оно более развито, чем осмысленнее подходит к понятию «музыка», тем выше его гармонический уровень.
— С первых месяцев карантина нас захлестнула волна онлайн-концертов, постановок, которые сначала зрители потребляли очень активно, а потом волна энтузиазма быстро схлынула, и живое посещение театра стало цениться еще больше. Считаете ли вы, что подобный концерт может заменить живое исполнение? Как эта ситуация отразилась на индустрии в принципе, есть ли интерес к тому, чтобы проводить онлайн-концерты и тогда, когда это перестанет быть вынужденной мерой?
— Пандемия стерла какие-то иерархические границы. Несмотря на то, что для исполнителя играть в пустом зале — это абсолютное нарушение того энергетического сосуда, из которого рождается любое сильное художественное впечатление, то, что люди не могли увидеть или услышать по объективным причинам, вдруг стало доступно, невзирая на расстояние и временные рамки. Например, мой сентябрьский концерт из музея-квартиры Рихтера одновременно смотрело порядка 200 000 человек из разных стран. И с этой точки зрения, это хорошо.
С другой стороны, мы стали бояться людей в зале, зрители стали бояться приходить на концерты, стали воспринимать это как угрозу. Думаю, уйдет не менее сезона, чтобы преодолеть эту настороженность.
У классической музыки есть своя экономика, и значительным фактором является наличие в зале людей, которые купили билеты. Как показал опыт, люди неохотно покупают билеты на онлайн-концерты, они считают, что теперь это может быть в свободном доступе.
— Как пандемия повлияла и продолжает влиять на ваши планы?
— У меня отменился дебют в Золотом зале Musikverein в Вене, в Гамбургской филармонии, отменились концерты в Праге, в Италии. Весь график жизни претерпел огромные изменения. Горизонт планирования схлопнулся до одного дня, и если еще два дня назад я думала, что у меня в Москве есть спектакли в Доме музыки с Ксенией Раппопорт, то сегодня я знаю, что их не будет. Вышли новые постановления о мерах предосторожности в Петербурге, и я понимаю, что мои декабрьские проекты должны быть изменены в связи с новыми правилами.
Пандемия нанесла удар по всем отраслям, и я боюсь, что многие не вернутся в бизнес. Что касается музыкальной отрасли, мы уже видим, что большое количество музыкантов, которые работают на фрилансе, вынуждено было переквалифицироваться. Оркестр «Метрополитен-опера» распущен до следующего года, и что будет с музыкантами, которые составляли его костяк, никто не знает. Многие коллективы, солисты, оркестры, очевидно, потерпят такой крах, после которого очень сложно будет оправиться. Количество людей, задействованных в любой отрасли резко сократиться, куда пойдут остальные люди, совершенно неясно.
— Сейчас значительным ограничениям подверглась сфера культуры, по театрам и концертным залам ударили нормы в 25% на рассадку, при этом многие обращают внимание на полные вагоны метро и борты самолетов, где этих ограничений нет. Почему, на ваш взгляд, так происходит?
— Это вопрос приоритетов — того, что ставится во главу угла в общественном устройстве. У нас культура давно находится в положении Золушки. Видимо, недостаточно больших крупных лоббистов в государственных структурах для того, чтобы культура занимала подобающее ей место. Потому что общество, в котором нет культуры, по знаменитому выражению, обречено на гибель. У нас во главе стоит культура потребления, поэтому люди разучились мыслить категориями потребления духовного, не физического. К сожалению, это ведет к его деградации.
В Германии, например, была максимально оказана поддержка отрасли культуры, которой выделили чуть ли не 500 млн евро. Я уже не говорю о том, что каждый фрилансер безо всяких справок получил по 5 000 евро, которые позволили людям прожить несколько месяцев. У нас культуру никто не поддерживает, невозможно считать поддержкой 12 000 рублей, которые получили все ИП. Наше государство не берет на себя ответственность, и после последних ограничений вообще не понятно, кто выживет. Даже такие театры как Большой говорят о том, что 25% заполняемости — это губительно для экономики. Это выход в минус, даже не в ноль, учитывая себестоимость проведения представления, оперы или балета. У нас каждый пытается выплыть как может, без поддержки государства.
— А вы для себя как решаете эту проблему?
— Меня спасает педагогика, потому что в ситуации отмены большинства концертов, я преподаю онлайн, даю частные уроки, и это позволяет как-то жить.
— Онлайн-обучение сейчас тоже вызывает большие вопросы среди студентов и преподавателей, поскольку очень сомнительно, что творчеству, мастерству можно научить заочно. Каков ваш взгляд на эту проблему?
— Да, это действительно очень сложно, это отчасти является профанацией, потому что ты не можешь направить руки ученика, его аппарат, корпус, показать ему живое звучание. Это особенно трудно при работе с детьми. В этом смысле, каждый решает проблему самостоятельно, потому что при достаточных вложениях в процесс, наличие хорошей камеры, хорошего интернета, хорошей платформы для звукопередачи, можно найти приемлемый вариант, но мы все равно рассматриваем эту ситуацию как временную.
— Я хотела бы расспросить вас про «Центр по поддержке профессионального здоровья музыкантов Полины Осетинской». С какими проблемами вы сталкиваетесь в его работе, есть ли среди них специфически женские? Кому помогает центр в первую очередь?
— Я придумала этот центр пять лет назад. В 2016 году мы провели первое мероприятие. Толчком для создания такого центра послужили мои собственные профессиональные проблемы, которые очень сложно решить, потому что специалистов в этой области очень мало. Центр существует сейчас в режиме онлайн-консультаций и онлайн-курсов.
Как показывает практика, здесь есть две самые большие проблемы. Первая — это сценический стресс, что применимо ко всем специалистам, чья профессия связана с выходом в сценическое пространство. Вторая — проблема переигранных рук, трудности с аппаратом. Если не знать специфики, не понимать, насколько связана наша эмоциональная и психологическая сторона с нашей физиологией, то можно совершить много лишних телодвижений и ошибок. Потому что, только отладив взаимосвязь между физикой и психикой, можно добиться какого-то устойчивого улучшения, не прибегая к сильным медикаментозным средствам. Классический врач доказательной медицины лечит, прежде всего, следствие, но не причину. Мы пытаемся докопаться до причины, и, таким образом, убрать следствие. Мы рассказываем, как можно построить физиологический рабочий процесс так, чтобы впоследствии не иметь проблем с аппаратом, и какие техники расслабления и регуляции стресса можно использовать.