Тони Роббинс как общественный скандал. Что случилось в «Олимпийском»
Психологическая основа метода — выбить клиента из привычной колеи, автоматизма привычного существования. И когда он начинает беспокойно озираться по сторонам, почувствовав себя вдруг в незнакомой местности, дать ему несколько простых и жестких ориентиров
Наверное, волна дискуссий, поднятая Тони Роббинсом, продлится еще какое-то время, а любой новый «мотиватор» (называть Роббинса коучем принципиально неверно) будет восприниматься в свете прошедшего 1 сентября многотысячного сеанса в «Олимпийском». В этом смысле организаторам новых бизнес-шоу не повезло: критический ориентир уже задан. Возможно, не повезло и отдельным представителям бизнес-сообщества, например, Герману Грефу: его увлечение «мировыми мудрецами» было несколько дискредитировано индийским мистиком, а здесь возникает кризис доверия к направлению в целом, и очередной Сидхгуру сделает ситуацию комичной. Но и редкие позитивные, и частные негативные оценки прошедшего события кажутся упрощением на уровне самого автора произошедшего скандала.
Разбор самой фигуры Роббинса — тема сложная, поскольку он синтезирует в хорошо упакованный маркетинговый продукт ряд практик, от неопротестантской экзальтации, примитивного психоанализа до разработок 1990-х годов, в контуре НЛП, игры с внутренними энергиями, совмещения телесных упражнений с проецированием на них ментальных конструкций. Императив «стань другим», резкая эмоциональная амплитуда, раскачка отданного «свободным колебаниям» тела и внедрение в эту неконтролируемую, открытую область психологических кодов — метод достаточно древний, уходящий своей основой в архаичные культы.
Психологическая основа метода — выбить клиента из привычной колеи, автоматизма привычного существования. И когда он начинает беспокойно озираться по сторонам, почувствовав себя вдруг в незнакомой местности, дать ему несколько простых и жестких ориентиров, созданных уже не внутри традиционного культурного поля, а в собственной лаборатории Роббинса. Чем проще установки, тем лучше. Сложные ориентиры невозможно подхватывать, они требуют рефлексии, анализа. Мотиватор хочет быть демиургом, и для людей, которые уже не видят решений внутри традиции, он нужен именно в качестве демиурга.
Коммерческий талант Роббинса состоял в том, чтобы придать этой практике эффект новизны и внутреннего импульса, не требующего серьезного интеллектуального напряжения (напряжение в его подходе — вообще вред, риск, поэтому он осознанно критикует сложность), но дающего ощущение исключительности. При всей критичности отношения к экзальтированным практикам его подход содержит одну базовую посылку: именно психологические установки определяют контур реальности, с которой приходится иметь дело. Простая вещь, с которой можно спорить или принять, но она успешно работает в ряде терапий. Отчасти это объясняет раздражение, вызванное артистом: современная культура тотально ресурсна: наличие ресурсов определяет ценность любого субъекта. Нефть, газ, металлы, капитал, связи — это ресурсы, ресурсы. Чем больше ресурсов, тем субъект кажется серьезней, тем его бренд мощнее. Когда Роббинс начинает кричать о том, что основной ресурс — это не то, что вы думаете, а психика, на него начинают сразу смотреть с предельным подозрением, как на жулика, даже без серьезного разбора, что стоит за его словами.