Академия / Власть
Домик, который построил Спейси
События последних лет на американской политической сцене явно доказывают, что жизнь копирует кино. Во всяком случае порой кажется, что сценаристы «Карточного домика» работают и на белый дом, а персонаж Кевина Спейси Фрэнк Андервуд отнюдь не худший представитель власти в мире, где вежливость принимают за слабость
До поступления в Джульярдскую школу вы пробовали себя в амплуа юмориста, верно?
Да, я обожал делать пародии. Наверное, это во многом из-за мамы. В детстве я постоянно изображал ее любимых актеров, и, пока сверстники болтали про Аль Пачино и Де Ниро, я смотрел фильмы с ее фаворитами: Генри Фондой, Кэри Грантом, Джимми Стюартом. Учился их пародировать, потому что маму это всегда очень веселило. Ей тогда несладко жилось, она в семье была кормилицей, и ее смех был для меня лучше любой музыки.
Потому вы и захотели стать актером? Чтобы веселить маму?
Ну, она говорила, что актером я хотел быть еще с семи, если вообще не с пеленок. Мне нравилось выступать отчасти потому, что в детстве я был очень застенчивым. Да, сейчас в это поверить трудно, но факт есть факт. Так вот, я был застенчивым, и меня очень привлекала возможность спрятаться за персонажем, притвориться кем-то другим. Потом, в средней школе, мне посоветовали записаться в театральный кружок. Дело было в Калифорнии, в долине Сан-Фернандо. Я вырос на окраине Лос-Анджелеса.
У вас в жизни наверняка были великие наставники. Расскажите о них подробней.
Мне с людьми всегда очень везло, я и правда не редко встречал своих кумиров вживую. Началось все с того, что нас еще в школе как-то отправили на семинар по актерскому мастерству в Музыкальный центр Лос-Анджелеса. Дело было в декабре 1974-го, перед спектаклем «Юнона и павлин» с Уолтером Маттау, Морин Стейплтон и Джеком Леммоном. В детстве Леммон был моим кумиром: с его фильмами меня познакомила мама, и я считал, что он лучший актер в мире, потому что и драма, и комедия давались ему одинаково здорово.
Семинар вел именно он, и этот день я не забуду никогда. Мы разыгрывали эпизоды из пьесы. И вот я, застенчивый мальчишка, выступаю на сцене, а когда заканчиваю, Джек подходит ко мне, кладет руку на плечо и говорит (изображает Джека Леммона): «В этом была искра. Вот этот парнишка — как его там? — он сейчас сделал все, о чем я сегодня говорил. Он вжился в образ полностью. Поезжай в Нью-Йорк, учись на актера и играй всю жизнь».
Мне тогда было всего 13. Большего мне и не требовалось, в себя я сразу же поверил. Последовал совету, отправился в Нью-Йорк и начал учиться на актера. И учусь до сих пор.
Поговорим о «Карточном домике». Сериал великолепный, но ведь бывает так, что все детали вроде на месте, а картинка все равно не складывается. Скажите, могли ли вы представить себе сегодняшний успех, когда все только начиналось?
Американской политикой я всегда очень интересовался, да и участие посильное в ней всю жизнь принимал, так что лично мне наш подход к проекту понравился. К тому же очень здорово, что первые две серии снял Дэвид Финчер, хотя он к сериалу и дальше подключался. Большой мастер. Правда, работать с ним тяжело. Порой он просто изматывает актеров, заставляет выкладываться по полной. Вот вы играете сложную сцену, где происходит уйма всего, а он такой: «Еще дубль!». А ты ему: «Но это уже 28-й! Что-то конкретное надо поправить?». А он снова: «Еще дубль!». Делаешь еще один дубль, и еще один, а потом уже и 38-й начинается. И ты спрашиваешь: «Что я не так-то делаю?». А он словно выжимает из тебя все напускное и неестественное, доводит то того состояния, в котором все реплики от зубов отскакивают. Когда уже не думаешь, как играть.