Теперь у каждого парня, даже страшного, есть шанс
Если дети на улице при виде вас начинают рыдать, не отчаивайтесь: главный редактор AD и наш колумнист Евгения Микулина поняла, что красота в современном мужчине не главное
Недавно мы со старшей дочерью, саркастической особой двенадцати лет, смотрели фильм «Дракула Брэма Стокера». Для слишком юных поясню: там играет Гэри Олдмен. В какой-то момент просмотра я сказала: «Удивительно, как Олдмен здесь сексуален, хотя вообще он редкий урод». Дочь посмотрела на меня с возмущением: «В каком смысле урод?» – «В прямом», – проблеяла я, указывая на очевидные физические недостатки истощенного наркуши: впалую бледную грудь, ручки-лапки, цыплячью шейку, отсутствующий подбородок и водянистые глазки. «Ерунда. Он красивый», – мрачно отрезала дочь. Мы живем в мире, в котором изъяны внешности не мешают девушкам считать мужчину привлекательным. Каноны красоты отошли на задворки сознания, а на поверхность вылезло понятие «секси». Тот, кто «сексуально привлекателен», для нас красив. Но это совершенно разные вещи.
Каноны красоты когда-то породила Древняя Греция. Ну вы знаете: статуи строгих юношей, пропорциональные тела и лица, олимпийские игры и все такое. Так вот, по тем канонам у Олдмена не было бы шанса сыграть Дракулу. Его бы младенцем сбросили со скалы. Ну ладно, его, может быть, пожалели бы. Но вот Тим Рот, его партнер по фильму «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», точно был бы обречен. А сегодня женщины кончают под его сериал «Обмани меня». Эти два почетных пенсионера культового кино не одиноки, и возглавляет легион привлекательных уродов масскультуры Бенедикт Камбербэтч. Я слышу ваши возмущенные вопли, но перед тем, как вы меня распнете, умоляю: посмотрите на мужика объективно. У него на лице все признаки