Сердце красавицы
Звезда Венской оперы и чемпионата мира по футболу в Москве Аида Гарифуллина в январе дебютирует на главной сцене мира — нью-йоркской Метрополитен-опера. Там она споет Церлину, которую не смог соблазнить Дон Жуан. Арию о ее собственной любви за кулисами выслушал Алексей Тарханов («Ъ»).
Накануне нашей встречи Аида была Адиной. Прима Венской оперы примчалась в Париж прямо со сцены «Любовного напитка» и как будто бы еще в образе своей прекрасной пейзанки, вокруг которой вихрем вьется вся деревня — и военные, и штатские.
Теперь, листая запись нашего двухчасового разговора, слушая, как Аида хохочет, грустит и даже поет (к немому восторгу официанток в ресторане отеля Plaza Athénée), я думаю, что и третий час был бы не лишним — кабы не съемка для «Татлера», которая ожидала ее наутро.
Я познакомился с Аидой год назад, тоже в Париже, когда она стала Снегурочкой у гениального российского режиссера Мити Чернякова на сцене Опера Бастий. Ну что значит «познакомился».
— Вы не подходили ко мне после спектакля? — спрашивает Аида.
Нет, не подходил, зато потом пришел еще дважды, чтобы лучше увидеть и услышать. Там, в «Снегурочке», есть начальная сцена, которую Дмитрий Феликсович Черняков, мастер объяснить нам, о чем на самом деле писал Николай Андреевич Римский-Корсаков, строит вот как. Дело происходит в музыкальной школе. Слева — мама, педагог, хореограф, заслуженная Весна Красна, справа — суровый отец Мороз. И юная Снегурка, сидя между ними, просится из дома в Берендеево царство. С подружками по ягоду ходить, на оклик их веселый отзываться. Аууу‑аууу…
Но это же никакой не Римский-Корсаков, а просто картинка из жизни моей собеседницы. Мама Аиды, Ляйля Ильдаровна, директор казанского Центра современной музыки Софии Губайдулиной, и строгий любящий папа Эмиль Дамирович, отправляют дочку в семнадцать лет к прямо к берендеям в Нюрнберг, учиться у тамошнего Леля, а заодно Тристана, Лоэнгрина и Парсифаля, вагнеровского тенора Зигфрида Ерузалема.
— Да как же вас отпустили? — спрашиваю я. — Вдруг вы там растаете?
— Ну, как видите, не растаяла, а наоборот — закалилась! Мама у меня очень инициативная. Узнала о мастер-классе в Вене, который проводят известные певцы и педагоги. Мы приехали в Вену, и я попала к Зигфриду Ерузалему. Он меня прослушал и сказал, что голос хороший, тембр красивый и нет влияния какой-то одной вокальной школы. Это важно, поскольку исправлять технику всегда сложно. Ерузалем пригласил меня в Нюрнберг в Musikhochschule, ректором которой был. И я поехала в Германию без знания языка.
Мама, по образованию дирижер, с детских лет испытывала дочь классической музыкой.
— В четыре года меня повели на балет в Казанский оперный театр. Сказочные впечатления! Мир грез! У меня не было сомнений, что мне надо туда, на сцену, я даже не знала, хочу я танцевать или петь, но хотелось обязательно там быть и чтобы мной восхищались.