Поговорим, брат
К открытию памятника принцессе Диане ее сыновья пришли в состоянии ссоры. Ничего личного — просто Меган Маркл произнесла слова, которые рушат империю.
Прежде чем стать королевским высочеством герцогиней Сассекской, Меган Маркл называла себя «Русалкой Ранго». Это из автобиографического романа французско-кубинской писательницы Анаис Нин The Four-Chambered Heart («четырехкамерное сердце»), который Меган часто цитировала еще во времена съемок «Форс-Мажоров»: «Я, должно быть, Русалка Ранго. Глубины не боюсь, но сильно опасаюсь мелководья».
Меган хотела большего, чем успех на кабельном телевидении. Элизабет Тьюк, которая с 2014‑го по 2016‑й была ее пиарщицей, а сейчас руководит собственным бутиковым PR‑агентством, предлагала ей сниматься в блокбастерах: «Ты могла бы стать следующей Меган Фокс». Вместо этого Маркл отправилась в тур USO (Объединенные организации обслуживания вооруженных сил, благотворительное сообщество в США, занимающееся в основном досуговыми мероприятиями для военнослужащих. — Прим. «Татлера») по Афганистану, Испании, Италии, Турции и Англии. Меган ездила в Руанду копать колодцы. С возмущением говорила о стигматизации критических дней школьниц в Индии. «Она очень амбициозная женщина», — сказала нам Тьюк, имея в виду только хорошее. Она помнит, что в четыре утра по дороге на съемочную площадку Меган из машины давала интервью. И подписала соглашение, где пообещала, что «никогда не будет унижать Тьюк как личность и преуменьшать ее профессиональные способности, а также вклад в проект».
Пик общественной деятельности Маркл пришелся на март 2015 года, она выступала на Конференции ООН по делам женщин. Это был сказочный вечер. Меган прилетела в Нью-Йорк с мамой, Дорией Рэгланд, и остановилась в отеле Peninsula. Тьюк одолжила Меган свое черное платье Preen с глубоким V‑образным вырезом, и они обе плакали от счастья в гостиничном номере. «Мы чокались шампанским, обнимались и прыгали. Как будто Меган собирается замуж и у нас девичник».
Маркл страстно отстаивала права женщин, к тому же она мулатка, что помогает быть своей среди людей, которых обычно не воспринимают всерьез, — эти качества сделали ее звездой, уникально подходившей для нужд британской королевской семьи. Но эти же качества представляли для нее угрозу. Принц Гарри сказал Опре, что его семья принимала Меган такой, какая она есть, пока во время южно-тихоокеанского тура в 2019 году «не увидела, насколько она блистательна в работе». «На семью нахлынули воспоминания». Грустные воспоминания — вот что он хотел сказать.
Леди Ди, принцесса Диана, околдовывала подданных молодостью, красотой и мягким прикосновением воспитательницы яслей, присевшей обнять малыша, — это был разительный контраст с женщинами из королевской семьи, которые в знак приветствия протягивали руку в перчатке. Во время визита принца и принцессы в Уэльс в 1981‑м толпы выстроились вдоль дороги, люди плакали от счастья при виде Дианы и печально вздыхали, глядя на Чарльза. «У принцессы было все, кроме способности не мешать на сцене принцу», — сказал однажды Стивен Барри, камердинер Чарльза. (Вскоре после этого она затмила королеву на открытии парламента. Народ не проявлял интереса к трону, его волновал только румянец на лице Дианы, тиара и белое атласное платье дизайнера Дэвида Сассуна.) После Уэльса Диана «ожидала, что дворец рассыпется в благодарностях за ее героические усилия, однако этого не случилось», — написала Тина Браун в «Хрониках Дианы». «Диана не могла понять, почему никто не сказал ей «Молодец!», — вспоминает бывший сотрудник дворца.
Как и Диана в свое время, «Гарри и Меган внезапно стали слишком активными, — комментирует Анна Пастернак, автор книги The Real Wallis Simpson: A New History of the American Divorcée Who Became the Duchess of Windsor («Настоящая Уоллис Симпсон: новая история разведенной американки, ставшей герцогиней Виндзорской»). — Они переплюнули Кембриджей — Билла и Кэти, — которые на их фоне кажутся скучными, безвкусными и провинциальными». Такое во дворце не поощряется. Ради сохранения преемственности дом Виндзоров предпочитает уделять внимание только монарху и ближайшим наследникам, отсюда и рождественский портрет 2019 года, на котором пудинг готовят только королева и принцы Чарльз, Уильям и Джордж.
Три десятилетия спустя Меган начала понимать парадокс, мучивший ее свекровь: королевская семья требует от женщин, которые выходят замуж, отказаться от нормальной жизни (и своих паспортов, если верить Меган), чтобы служить короне. Но если девушки будут слишком яркими, дворец обидится, как подросток. Женщины, особенно с другим цветом кожи, знают это состояние: что ни сделаешь, будет слишком много или слишком мало. Когда в прошлом году Меган и Гарри объявили о своем решении отказаться от членства в королевской семье, эта семья стала их «задвигать» — объяснила Vanity Fair Дайан Эбботт, первая темнокожая женщина в парламенте, бывший министр внутренних дел теневого правительства.
Плохое отношение Фирмы — позволим себе так называть королевскую семью — к Сассексам не только не укрепило монархию, а, наоборот, погрузило ее в экзистенциальный кризис, вызвало вопросы о колониальном прошлом и систематическом расизме в настоящем. «Королева — номинальная глава империи, которая отказывается понимать, что ее время вышло, — сказала Келечи Окафор, ведущая лондонского подкаста о поп-культуре Say Your Mind («Скажи, что думаешь»). — Пришла Диана… А потом пришла Меган Маркл. И все посыпалось».
Самый большой скандал со времен развода Дианы и Чарльза — это ссора их сыновей Уильяма и Гарри. Они взрослые (старшему тридцать восемь, младшему тридцать шесть), но страна навсегда запомнила их мальчиками, плетущимися за гробом своей матери. Весь мир обсуждал, что с ними будет дальше, но они держали себя в руках. Как сказал Гарри Опре, «мы вместе прошли через ад». В течение двух десятилетий после смерти Дианы Уильям и Гарри вращались в одном и том же снобском круге играющих в поло выпускников Итона, веселились в клубе Mahiki в Мэйфэйре вместе с общим другом, менеджером этого чудесного места Гаем Пелли. И рядом стояли у алтаря Вестминстерского аббатства и часовни Святого Георгия — они были шаферами друг у друга на свадьбах. Долгое время Гарри был рядом с Уильямом и Кейт третьим лишним, изображал веселого дядю их детей. Потом тоже захотел семью. Каждый новый ребенок Уильяма и Кейт отодвигал Гарри дальше в очереди на трон, и подчинение своей личной жизни протокольным формальностям казалось ему все более бессмысленным.