Курортный романс
Где спасаются итальянцы, когда в Амальфи и Позитано приезжают герои «Татлера»? В Сорренто. Там секретные бухты, мишленовские рестораны и вообще песня.
Cоррентийский полуостров вы точно видели — лежа на пляжах Амальфитанского побережья. Это он торчит в Тирренском море как указующий перст. Указывает перст, к слову, точно на остров Капри. В «Татлере» принято каждый год искать (и находить) «новый Амальфи» или «новый Капри». Соррентийское побережье на эту роль прекрасно подходит. От намоленного Позитано оно всего в сорока минутах на машине. Отели здесь столь же богаты комнатами с видом, рестораны — спиголой с апельсинами и белыми скатертями, в барах не иссякают месторождения апероля и лимончелло. Публика при этом, кажется, совершенно искренне убеждена, что фронтальная камера нужна телефону разве только для разговоров с детишками по скайпу и что на пляже надо отдыхать, а не работать на инстаграм.
Начинать роман с Соррентийским побережьем надо, конечно, с Сорренто — города, о любви к которому пели такие разные люди, как Лучано Паваротти и Алексей Глызин. В VI веке до н. э. римляне начали строить здесь свои дальние дачи (до Вечного города даже в наши дни три часа езды, до Неаполя — час). Столичные отдыхающие назвали здешние места «городом сирен», припомнив историю о том, как Одиссей гостил у любвеобильных полуженщин-полуптиц. В Сорренто вообще хорошо перелетным птицам — с видом на Везувий здесь зимовал джетсет XIX века: Ибсен, Байрон, Вагнер, Тургенев. В наши дни поздние вечера в Сорренто случаются у Дженнифер Лопес, Донателлы Версаче и Михаила Куснировича. Черешневый лес пустил корни в любимом городе Максима Горького еще в прошлом десятилетии. Деревья тогда высаживал весь московский свет на высшем столичном уровне. Директор Пушкинского музея Ирина Антонова интересовалась, к примеру: «А что, мы лопаты привезли из Москвы?»
Теперь посадки идут в иных местах, однако у героев «Татлера» есть все основания последовать совету Паваротти и вернуться в Сорренто. Жить, например, в Maison La Minervetta приятно, как в равелльском Caruso или позитанском Le Sirenuse. В пятиэтажном бутик-отеле всего двенадцать номеров, их оформил архитектор Марко де Лука. Он несколько лет назад участвовал в московской Биеннале современного искусства. Вероятно, это объясняет, почему стены в соррентийском отеле отделаны красным, белым и синим. Для тех, у кого с патриотизмом все и так в порядке, есть альтернатива — один из восьми сюитов отеля