Рыба в нирване
Курт Дональд Кобейн, лидер «Нирваны» и «голос поколения», рано ушедший из жизни, но оставивший многомиллионную армию поклонников, родился под знаком Рыб. «Грустный, маленький, чувствительный, неблагодарный, Рыба», – написал он в последнем послании
Родился 20 февраля 1967 года в портовом городке Хокиам, штат Вашингтон, в семье автомеханика. Через полгода Кобейны переехали в близлежащий Абердин, который Курт будет считать родным городом. С двух лет проявлял способности к музыке, а в четыре года уже писал песни. В семь лет ему подарили ударную установку, на которой он добросовестно взрывал мозг близким. Мысль о своей группе посетила сразу же, как только он взял первый аккорд на гитаре. В 1984 году окончил школу и дальше учиться не захотел. А в 1985 году организовал группу Fecal Matter, которая распалась через год. Но желание стать рок-звездой не утихло, а через пару лет нашлись единомышленники. Сменив несколько вариантов, группу назвали «Нирваной». В 1991 году вышел платиновый альбом, песни которого стали хитами. 8 апреля 1994 года Кобейн был найден мёртвым в своём доме в Сиэтле. Рассматривались варианты самоубийства, но и убийства следствие не исключало. После кремации часть праха Кобейна была развеяна над рекой в его родном городе, часть забрала жена Кортни Лав. В парке рядом с его домом в Сиэтле до сих пор собираются фанаты.
Рождённые под знаком Рыб личности талантливые и способности начинают проявлять рано. А если близкие поддерживают и поощряют эти проявления, то вырастить гениальную личность из Рыбы – раз плюнуть. У Курта поддержки хватало: дома толпились любвеобильные дядюшки и тётушки. Однажды дядюшка, гитарист рок-группы, повёл двухлетнего Курта на репетицию. И того как прорвало – орал во весь голос песни по дороге в магазин и обратно. А как только тётушка Мэри подарила ему несколько пластинок «Битлз» и ударную установку, то стал ходить с барабаном на груди, воображая себя Ринго Старром, и орать помелодичнее, воображая Ленноном. В восемь он уже играл на школьной сцене на перестроенной для него, левши, гитаре, а едва ему подарили электрогитару и усилитель, так сразу помчался на репетиции в дядюшкину группу. Ко всему прочему, Курт отлично рисовал, за что получал в школе награды. В общем, талантливый рос парень, большой любитель хэви-металла и панк-рока. Однажды прибился к панк-группе Melvins («Зануды»), где ребята лабали на контрастах, мешая в одну кучу панк и хард-рок, не особенно заботились о чистоте звука, на сцену выходили в чём придётся и пели об одиночестве, безысходности и свободе. Такое демократичное исполнение потом назовут «гранжем», и Кобейн станет его «королём». А пока он был покорён «Занудами», мотался на их концерты, таскал аппаратуру и даже как-то раз попытал счастья, претендуя на место бас-гитариста, но так нервничал, что место прошляпил.
Представители знака Рыб делают всё возможное, чтобы их мечта стала явью. Однажды шестнадцатилетний Курт, мать которого разошлась с отцом и вышла замуж за быковатого портового грузчика, углядел, как матушка выкинула в речку ружья агрессивного муженька. Находчивый пасынок место запомнил, ружья с помощью приятелей выудил, продал и прикупил вполне приличную аппаратуру для выступлений. Сцена стала вполне осязаемой, мечта основать группу – тоже, но пока всё равно приходилось подрабатывать уборщиком в гостинице, вахтёром в стоматологии и спасателем на пляже.
Он проникался психоделической музыкой, полировал её хард-роком и панком, покуривал травку и присматривал музыкантов для группы. Сподвижники находились, но надолго рядом с Кобейном не задерживались. Говорили, что Курт так вопит в микрофон, что ни слова не разобрать, да и из ритма выпадает. Курту на это было наплевать, он-то тащился от музыки, о которой говорили «три аккорда и много крика», но сподвижники нервничали.
Вскоре к косячкам добавился героин. Курт пускал по вене уже регулярно, когда появилась «Нирвана». Собрались трое – он, Крист Новоселич, барабанщик Аарон Буркхард – и выдали психоделический панк-рок. «Нирвана», говорил Курт, – это та самая музыкальная свобода, когда можно говорить, играть и делать всё, что хочешь. Это свобода от боли, страдания и внешнего мира. Короче, полный панк.
Первые концерты прошли вяло. Курт вспоминал, что студенческая публика была либо пьяна, либо обдолбана, либо вообще не приходила. Но однажды он завёл её бешеной энергетикой, уйдя в астрал и выделывая на сцене акробатические номера. Студенты подняли «Нирвану» на щиты.
Кобейну этого было мало, он был в поиске. А когда, видно, нашёл, пошла жара: клубы, записи на радио, публикации в газетах, альбомы, рок-фестивали, гастрольные туры по Америке, Европе и миру, где во время концертов Кобейн входил в такой раж, что играл, стоя на голове, рвал струны гитары и разбивал её о колонки. Альбомы «Нирваны» разлетались в первый же день и в Америке, и в Европе. «Нирваномания» шла по миру, доходы исчислялись десятками миллионов, Курт получал львиную долю процентов. Сподвижники поскрипывали зубами, а Кобейн продолжал яростно петь, срывая голос и нанося увечья аппаратуре и инструментам. «Я не мог понять, почему вокруг моего имени поднялась такая шумиха. Меня удивляло, что многие андеграунд-группы, которые были лучше, чем мы, не имели такого оглушительного успеха. Печально, что «Нирвана» попала в этот вонючий водоворот мейнстрима».