Мат Пушкину
«Я бы вышла замуж за Пушкина!»
Домой. На две недели.
Проснуться (в изголовье –
сирень) в своей постели.
И съездить в Подмосковье.
Там нивы и могилы.
Там золотит опушки
полдневное светило,
весёлое, как Пушкин.
Весёлое имя. Пушки в нём молчат. В нём звенят кузнечиками летние опушки, торчат чьи-то ушки, кружит эскадрилья пушинок, а инициалы, соединяясь, превращают Александра Сергеевича в аса...
Дочь Лиза в пятом классе переписывает в тетрадь «Роняет лес…» с кратким комментарием: про меня, для меня, за меня. И я понимаю, для чего живу.
А что? У муз на примете я.
Место и мне готово
в книжном шкафу бессмертия:
слева – томик Пруткова,
справа – По или Пушкина,
Пригова или Пруста,
трудно сказать:
безделушками
полка заставлена густо.
(А что? Выдавал же одно время поисковик «Яндекса» запрос «Вера Павлова, солнце русской поэзии»! Правда, недолго…)
Над моей колыбелью, над прогулочной коляской кружится Пушкин – голосом моей бабули, доморощенной пушкинианки. А жизнь спустя столетняя почти баба Роза в ответ на мамино: «Да ты ничего не понимаешь в поэзии!» – обижается: «Я всего Пушкина наизусть знаю», – и, выпрямившись, гордо расправив плечи, торжественно декламирует: «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем… когда, виясь в моих объятиях змиёй…» Я хватаю видеокамеру: «Бабушка,