Welcome to Metaverse
Раньше мы делили мир на реальный и виртуальный — который в интернете. Эта парадигма умерла — мы находимся за шаг до выхода в коллективное виртуальное пространство, или metaverse. Новая реальность проникает в нашу повседневность через искусство, а художники превратились в евангелистов технологий и философии, которая еще вчера казалась маргинальной. Куратор, сооснователь пространства «Стыд» и артобозреватель Александра Генералова фиксирует самые обсуждаемые явления в современном искусстве прямо сейчас: блокчейн и NFT, science art и дополненная реальность.
NFT
Как начался NFT-бум? В 2017 году в среде криптовалютных энтузиастов появилась мода на CryptoKittens — изображение мультяшных котов, привязанное к NFT — невзаимозаменяемому токену, зарегистрированному в блокчейн-системе Ethereum.
В долларовом эквиваленте котики стоили несколько сотен тысяч долларов. В марте 2021 года субкультурное явление взорвало мировые медиа — диджитал-художник Бипл продал на аукционе Christie’s работу «Каждый день: первые 5000 дней» в форме NFT за сумму в криптовалюте Ethereum, эквивалентную 69 миллионам долларов. Дороже продавали только произведения Джеффа Кунса и Дэвида Хокни. CG-художники еще год назад никого не интересовали сами по себе — они были исполнителями, которые создают визуал для компьютерных игр, рекламу и оформление концертов поп-звезд. Теперь их работы на криптоплощадках покупают как произведения искусства — право владения «гифкой» «прописывается» в блокчейне. В условиях закрытых музеев и галерей выставки уже открывают в Decentaland — децентрализованной платформе на блокчейн-технологии Ethereum, где можно создавать свою реальность и покупать землю. За два дня до сдачи этого номера в печать Отдел современного искусства Государственного Эрмитажа объявил о подготовке выставки произведений искусства, выполненных в формате NFT, при поддержке Aksenov Family Foundation.
Brickspacer + Никита Реплянский
Художники Никита Реплянский (R66) и Степан Христофоров (Brickspacer) — российские евангелисты криптоарта. 12 февраля они провели 8-часовой эфир в Clubhouse об NFT, а 13 февраля Brickspacer начал вести телеграм-канал NFT Bastards (с более чем 9 тысячами подписчиков!) — главное русскоязычное медиа для криптохудожников.
Это интервью было проведено в закрытой комнате социальной сети Clubhouse, где в феврале-марте проходили самые острые дискуссии об NFT на русском, английском, немецком, испанском и других языках.
Мне 23, и я очкую, что я старпер
Саша Генералова: Степа, вчера я посмотрела прямой эфир с тобой в Instagram. С такой манерой речи и вайбом тебя надо снимать в кино вместо Александра Паля.
Степа Христофоров: Спасибо, мы все тут из кино. Доброе утро! Я только что проснулся — лег спать утром. Ну чего, начинаем?
Саша: Не хочется говорить о рынке и хайпе вокруг спекуляций на NFT1. В чате криптоколлекционеров2, где вы тоже сидите, один художник прокомментировал дроп3 другого: нет смысла оценивать эстетику, тут самое главное — продать. Какие возможности NFT и блокчейн дают вам именно как художникам?
Никита Реплянский: У каждого свой взгляд на тему. Один художник в статье в Forbes сказал: я нарисовал какое-то говно за 5 секунд, и его купили, поэтому я ухожу с NFT-площадок, они все обесценивают. Этот подход меня удивил: не рисуй говно и не продавай его — проблемы не будет.
Степа: Да он просто грустного словил. Мы обсуждали с ним эту тему, и ему, с одной стороны, нравится происходящее, с другой — он чувствует неправильным свое участие в происходящем. Ему 30 лет, надо это учитывать.
Саша: Сейчас был жесткий эйджизм.
Степа: Ну, слушай, есть мексиканец один, ему лет 50, он снял TikTok про то, как на скейте катается, это все выстрелило. Теперь он миллионер и счастливый мужик.
Никита: Границ никаких нет. В 30 лет в Европе люди только учиться заканчивают. Я общаюсь с людьми, а их пол, возраст мне не важен.
Степа: Я обожаю Никиту за его трансгуманизм — вот просто всей душой! Я думаю наоборот. Мне скоро будет 23, и я очкую, что я старый и не успел многое сделать. Реально, извините, мне кажется, что в 23 я уже старпер.
Саша: Я общаюсь с художниками, которые прошли через традиционное академическое художественное образование — почти всех это травмировало, они живут немного в аду. У вас такого невротизма нет.
Степа: Поверь, мы тоже в аду живем, но своеобразном — это ад в мета-новом пространстве. У нас в криптоарте есть поговорка — «день идет за месяц». В офлайн-мире все очень медленно, а у нас суперскорости. Ты думаешь, мы выкладываем новый дроп, сидим спокойно и ждем, когда кто-то купит? Нифига подобного! Я выложил работу и думаю: черт, самое горячее время на аукционе — последний час, а он выпал на ночь и все спят. Ставок нет, и я сижу очень грустный. Мы не зависим от галерей, но зависим от фантомного ощущения того, как надо делать правильно. Из плюсов: если кто говорит, что наши работы говно, то пусть идет нахрен. Мы выложим побольше самого лучшего говна. Художники сейчас столкнулись с фантомным покупателем: мы не знаем, кто купит работы. Тяжело смотреть, когда в первые дни нет продаж. Вот у моих друзей ставки появлялись в первые часы, а у меня пару дней — ничего. Ну все, думаю, заканчиваю карьеру и иду на завод. Я суечусь, снижаю цену, а надо просто подождать, и мой дроп может уйти за 4 эфира, найдет своего коллекционера. Вот так все обстоит. Никита, что думаешь?
Никита: Ключевое тут — ответственность за самих себя. У нас нет агентов, мы не согласны друг с другом по многим вопросам и напрямую это обсуждаем. Мы сами несем ответственность за происходящее — создаем движ своими руками. В криптоарте другая механика продаж, нельзя просто выложить работу на площадку и сидеть ждать. Эдуард Михайлов4 сказал, что стресса стало меньше, это, конечно, смешно слышать.
Саша: Безумный движ и NFT-бум начались в феврале, а какой была жизнь цифрового художника до этого?
Степа: Я расскажу, какая жизнь была, только дайте мне зубы почистить. Никита, ты первый.
Никита: Раньше мой покупатель был еще более фантомным. Основными источниками дохода были коллаборации и авторские коммерческие проекты. Насчет графика: работаю до 4 утра, но я и раньше работал очень много, свободного времени не было. Круто, что теперь есть рынок, в котором мы существуем. Вот и все.
Саша: Сколько ты на NFT заработал?
Никита: Ну вот, режим Дудя.
Степа: Какая у меня была жизнь? Ну, непростая была. Я последний год начал формироваться как художник, зарабатывал в основном на коллаборациях и режиссуре. Я хватался за все возможности, как голодный волчара: 100% времени работал, пару дней в Калининграде отдохнул и все. Зато у меня были топовые заказы — Little Big, коллаборация с Reebok. Я делал себе имя. До этого года было еще жестче: я варился в таких «пыльных» деньгах, то есть постоянно выполнял заказы, чтобы жить.
При этом я всегда хотел продавать искусство, которое создаю для себя. Я очень завидовал Эдику (Эдуард Михайлов. — Прим. ред.), который делал анимационные заставки и перебивки для стоков еще 5 лет назад — это помогло ему обрести свободу, выйдя на пассивный доход в 1000 долларов в месяц. Сейчас я уже не переживаю, что надо срочно найти коллаборацию, иначе про меня забудут. Но страшно, что дроп не купят, конечно.
Никита: Сейчас я вижу прямую связь своего труда, сопутствующего стресса и результата.
Степа: Да, раньше не было такого. Ты делаешь свое искусство бесплатно, на авось: может, выстрелит, может, не выстрелит. Я с 15 лет трачу огромное количество времени на некоммерческие проекты, потому что не могу не делать. С дропами у меня есть подстраховка: все равно кто-то купит, даже за минималку, а может, и не за минималку. Когда я увидел, что моих китов купили за 600 тысяч рублей, то подумал: «Охренеть, и это за два дня работы!» У нас у всех страх упущенной выгоды: если мы сейчас не подсуетимся, то потом нам капец.
Никита: Смотри, раньше у цифровых художников не было такого инструмента монетизации, как стриминг у музыкантов, — написал один раз трек и его гоняют, а ты получаешь большие деньги. А как у нас? Сделал работу, она промелькнула в ленте Instagram и все — никто даже не рассматривает ее.
Скоро наступит NFT-зима и рынок схлопнется?
Саша: Все-таки за ваши коммерческие заказы, в том числе клипы для музыкантов, вы получали хорошие деньги. Навыки крутого CG-художника ценятся.
Степа: Я единственный медиаартист в России, который начал делать коллаборации как художник с именем. Ну, еще Никита был, Максим Жестков, Лена Шейдлина, но она немного из другой категории. Это называется ценится? Всем плевать на нас было. Наш труд ценился так: «Ребят, я игру сделал, там, короче, про казино. Мне заставка нужна». Мы сидели по студиям и делали нафиг никому не нужные работы, старались толкнуть клиенту что-то оригинальное. Все приколы стиля могли оценить только такие же дизайнеры, а для мира это — ничто. Это ли не дурка? Дом для психических больных, тюрьма просто. Нас выпустили из этой тюрьмы чертовой, и мы можем выложить работу на Foundation