Маша Белик
Маша Белик — главный (пост)кутюрье страны. Ее грандиозные платья Belik скульптурируют женские тела лучше фотошопа, вызывают неподдельную эйфорию и, похоже, обладают агентностью (cпросите у актрис Дарьи Мороз и Лизы Шакиры!). Как человек без пиара, инвестиций и компьютера выстроил всю великосветскую Москву в очередь за платьями по мотивам икон гептанской школы и ворвался на обложку «Собака.ru» в составе петербургской троицы (пост)богинь? (Да, Дарья, Мария и Лиза — родом из Петербурга!)
Металлострой как предчувствие
Откуда эта тяга к запредельному люксу у человека из Металла (поселка Металлострой. — Прим. ред.), объясни мне. Ты выходишь во двор, там дом по кличке Китайская стена и фонтаны с советскими львами, а сердце требует драпированного крепа кади?
Во-первых, Металл — это культурная столица Петербурга, оазис, затерянный между Рыбацким и Колпино! Я до сих пор очень люблю Китайскую стену (это самый длинный дом в поселке) и фонтан со львами: все они были плохо отлиты с одного слепка, поэтому все получились разные. Мой любимый был молодой и дерзкий лев, смотрящий на юго-восток. Еще у нас есть старинная водонапорная башня, несколько заводов и исправительная колония № 5 (как Шанель!).
Там у меня было все: библиотека, скрипка, фортепиано, рисование, театр, языки, хореография и даже лошади: на главной площади перед ДК Маяковского я каждый день тратила все свои карманные деньги на тяжеловоза Копу. Это было бешеное родео галопом без седла в –20, ничего общего со скачками, на которые я сегодня одеваю своих клиенток, но вкус к элитному досугу в 11 лет у меня уже имелся.
Дома были лучшие цветы на обоях! Тюльпаны, пышные розы, мелкие соцветия — все это переливалось розовым, жемчужным и голубым. Я часами любовалась этими обоями: у детей очень психоделическое мышление.
Для меня Металл — навсегда город-мираж в стиле «Большой рыбы», там все остаются сразу и навсегда, и я искренне не понимала, почему его так недолюбливают родители. Я переезжала в своей жизни 21 раз, но самый страшный переезд был из Металла.
Из Металла на Петроградскую.
Для меня это была катастрофа. В 99‑м Петербург был довольно страшный после благополучного Металла. Он безопасный, тихий, понятный. Дети растут в тепличных условиях, как в каком‑то коконе, где они обласканы, там ни у кого даже родители не разводились, по-моему.
Я хоть и жила на Петроградке, но поступила сразу в 190‑ю школу, и этот район — Моховая, Пестеля, Фонтанка, там контингент в те времена был своеобразный. Все пили. Было очень много коммунальных квартир, и многие мои одноклассники жили в таких. Я впервые в жизни увидела, что такое дети из коммунальных квартир. Они другие.
А чем они отличаются?
Они более взрослые, у них вредные привычки, они красились, они курили. У кого‑то были выбиты зубы. Я такого не видела никогда.
И теперь ты все время красишься.
И ругаюсь матом.
Главное, зубы на месте.
Всё на месте. Мне нравится, как все движется. Как у Ерофеева, все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.
Ты достаточно грустна?
Я достаточно задумчивая, мне кажется. Все происходит медленно как сон: это энтропия всего. И мне все нравится. К тому же я просто не понимаю, что правильно. Я не наблюдаю вокруг ничего правильного, именно поэтому кутюр, я считаю, самое приемлемое занятие, по крайней мере для нашей страны точно.
Почему?
Нужно делать вещи максимально абсурдные и непрактичные. Как всё здесь, поэтому это самая жизнеспособная конструкция.
Кутюр-дофамин и кутюр-фотошоп
Ты запустилась в 2018-м. В чем разница между платьями Belik тогда и платьями Belik сейчас?
Меньше практичности. Больше драмы, потому что я вижу, что на это есть спрос.
То есть люди хотят эмоцию, да?
Люди хотят эмоцию, совершенно верно. А чего ты еще хочешь получить от платья за такие деньги? Максимально прожить какой‑то момент своей жизни. Кутюрное платье — мостик между тобой и этим возвышенным моментом, то есть оно тебя приподнимает над суетой, вот и все. Идешь слушать Моцарта — сделай усилие, нарядись, дотянись до него, соответствуй. Это же будет совсем другой объем ощущения. Просто мы не обращаем внимания на то, что часто проживаем ситуации, которым соответствует кутюр. Надеваем худи с бриллиантами и упускаем возможность великолепного переживания.
Это ли не абсолют тяжелого люкса?
Я бы не приписывала этому энергию денег. Вот энергию денег, мне кажется, дают большие бренды, которые ты надеваешь как доспехи, они тебя защищают от чужих предрассудков. Ты хочешь быть понятной, ты хочешь нести ясный месседж: я богатая женщина, у меня хватило денег. Вы все знаете, сколько это стоит, вы можете прийти удостовериться, там стоит ценник, вы все его видели.
Вот чек. А твое?
Я хочу, чтобы женщина в моем платье не думала ни о чем, кроме себя. Мне хочется раскрыть потенциал фигуры любой девушки, потому что он имеется. И кутюрные вещи — они способны внести серьезную корректировку в пропорции, то есть это действительно офлайн-фотошоп, там до десяточки сантиметров можно перераспределить. И вроде там корсет, и ты держишь осанку, расправляешь плечи, но напряжения нет! Женщина расцветает и расслабляется, потому что она уверена в своем великолепии, понимаешь? Мне кажется, люди скорее напряженно себя чувствуют в сомнительных нарядах. Когда приходит женщина в кутюре, смущенно себя чувствуют все остальные.
Про нефть, водку и собачку
Помню тебя в Париже: сидим в каком‑то японском ресторане, смеркается, и тут заходишь ты, говоришь, что только проснулась, и заказываешь водки! Что вообще такого жовиального человека заставило заниматься таким сложным делом?
Когда я была замужем, я ничем не занималась. Я ходила по авеню Фош с собачкой.
Я забрала документы, ушла из «Мухи» (Академии Штиглица. — Прим. ред.) с пятого курса отделения моды. Но где‑то уже через год я взмолилась, и меня приняли обратно. Задания — многофигурные постановки — я рисовала в Париже по фото, мне их присылали однокурсники. Кстати, очень прилично закончила пятый курс и защитила диплом.
У меня была готичная выпускная коллекция, называлась «Нефть». Хочу оттуда наворовать идей в следующую. Там точно был один дельный жакетик, мы его повторим. Тогда Гоша Карцев пришел в академию смотреть все дипломные коллекции, выбрал меня и предложил сделать бесплатный показ в рамках проекта LMA Presents: «Мы тебе дадим визажистов, моделей, режиссера Луковского». Было круто. Туда уже явились Фрол Буримский, который потом стал управляющим Ulyana Sergeenko, Соня Эрнст, одна из первых моих клиенток, — все там были.