Леонид Алексеев
Леонид Алексеев — авторитетный городской тейлор (и ситуационный кутюрье!) в собственном петиметр-бренде House of Leo, надежный поставщик свежих фэшн-кадров (куратор отделения моды в НИУ ВШЭ), а теперь еще и главный балетный визионер страны.
Его упитанные котики из балета «Коппелия», премьера которого отгремела (с конфетти из пожарного шланга!) в 2024 году на Новой сцене Мариинского театра, топят сердца и срывают маски (даже с матерых балетоманов!). К дивертисменту весь зал расплывается в коллективной детской улыбке и хлопает в такт слегка неуклюжим движениям танцующих игрушек.
Котобалет-гофманиада
Фиксируем феномен: из авторитетного городского тейлора и кузнеца фэшн-кадров в «Вышке» ты превращаешься в главного балетного сценографа и художника по костюмам в стране. Как так вышло?
Ты перечислила три мои детские мечты. Вся моя профессиональная деятельность про это — исполниться должны все! И когда ты слишком долго работаешь над одной, то пора заняться другой.
В детстве родители осыпали меня билетами и абонементами: в консерваторию, филармонию и, естественно, в Мариинский театр. «Щелкунчик», всё как надо. И я столкнулся с миром какой-то невероятной красоты — эфемерной и сияющей. Я заворожен всем этим с шести лет. Особенно прекрасным мне запомнился балет «Гадкий утенок». Во-первых, лебедь там был весь в блестках, а во-вторых, меня пустили за кулисы и показали огромный белоснежный веер из страусиных перьев. Я был готов отдать за него все.
А потом меня уже заинтересовал театр как практика: я поступил в театральную студию и занимался там бутафорией, декорациями, костюмами.
Играть меня совсем не тянуло, я уже тогда любил визуальную составляющую и даже планировал стать театральным художником. Но ближе к совершеннолетию меня захватила мода.
Я просто вынуждена поддать немного Бодрийяра! Он как раз понимал моду как перформанс и театральное действие. Настаивал, что это инсценировка реальности и театр идентичностей. И даже форма социального колдовства!
В концепции моды как театра самое привлекательное, что ты, дизайнер, — всегда номер один, ты как бы режиссер и все решаешь.
Я очень люблю делать одежду и обожаю детали, нюансы. Театр же куда более общим планом работает. И вот из моды я стал регулярно наведываться в театр, вначале драматический: делал костюмы для МХАТа, Театра Пушкина. И всегда мечтал делать еще и визуальные концепции, когда ты можешь определять все — от самой идеи, как будет выглядеть спектакль, до деталей афиши, мерча.
В пандемию я познакомился с солистом Мариинского театра и хореографом Сашей Сергеевым, мы оказались соседями. Первым нашим совместным проектом стал ремонт парадной. Следующим — балет «12» в Мариинском театре по мотивам библейско-революционной поэмы Блока. Здесь я уже участвовал в сценических решениях, световых схемах и, конечно, в фэшн-составляющей. Получилось такое неклассическое оформление балетного спектакля: оказалось, что Новая сцена Мариинского театра способна на невероятные чудеса. А когда Саша предложил заняться «Коппелией», я, конечно, со всеми своими мечтами, любовью к сказке, к какому-то балетному чуду, которое во мне с детства осталось, внутренне просто взвизгнул от восторга. Это лучшее, что может быть: балет-сказка. И мне очень хотелось, чтобы там каким-то образом жило, множилось и побеждало добро. Это то, что невозможно в жизни.
Как минимум невозможно в Гофмане! Ведь новелла «Песочный человек», только частично легшая в основу либретто «Коппелии» Лео Делиба, — это чистый хоррор. С одной стороны, страшная сказка про крадущего глаза монстра, а с другой — история безумия и суицида. Тогда как «Коппелия» Делиба — комедийно-сентиментальная притча о победе искренности над фальшью: юноша Франц, хоть и загипнотизирован механической куклой Коппелией, но его невеста Сванильда вовремя раскрывает обман и спасает ситуацию, возвращая Франца в реальность.
Именно: в Гофмане невозможно. А мне хотелось добра и чтобы тепло рождалось внутри. И когда обсуждали дивертисмент — это то, что происходит в конце балета, те самые свадебные танцы, — мне очень хотелось, чтобы это превратилось в феерию. Было дико весело придумывать танцующие игрушки: пожарных в коричневых мундирах с цветными манжетами, золотыми пуговицами и золотыми сапожками, Мишку, референсом к которому стал английский тедди с его гардеробом подрастающего мальчика — блузами с отложным воротничком и галстучками. Когда я принес эскиз Мишки, оказалось, что ткани в такую клетку нигде не найти, и в результате блузу расписывали вручную. Отдельное счастье — это наши котята.