Кристалл
Ученица Дмитрия Брусникина, жена рэпера Хаски и арт-акционистка Алина Насибуллина несколько месяцев притворялась дочерью Влада Мамышева-Монро Машей. Благодаря этому ей настолько удалась эксцентричная героиня драмеди «Хрусталь», что фильм выдвинули на «Оскар» от Белоруссии!
Ты играешь в спектаклях Мастерской Брусникина, снялась в успешном роуд-муви «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов», фильм «Хрусталь» вообще претендует на «Оскар». Зачем тебе акционизм?
Хочется делать что-то осмысленное, а не быть просто обезьянкой. Я однажды жаловалась своему другу, режиссеру Юре Квятковскому, что все, чем я занимаюсь, — это несерьезно. Потом я узнала про перформансы Марины Абрамович и Йозефа Бойса, и они меня вдохновили. Что я только не делала: резала себе руки, рисовала кровью. Еще я два месяца прожила как другой человек.
В образе Маши Монро?
Да, это был интересный и сложный опыт. Мой друг Федя Павлов-Андреевич, режиссер и сын Людмилы Петрушевской, мне предложил: «Побудь Владом Мамышевым-Монро». Это показалось странным, потому что Влад к тому времени погиб. Тогда я решила, что буду выдавать себя за его дочь Машу. Придумала ей целую биографию: ее зачали случайно в Казахстане, когда Влад служил там в армии. Долгое время Маша не знала ничего про родного отца, а потом выяснила, кто он, и решила стать художником. Два месяца я ходила в парике и всем представлялась Машей. В какой-то момент даже перестала воспринимать себя Алиной.
Так же можно сойти с ума!
Легко. Но было весело, Маша многое мне дала, что пригодилось в работе над ролью в «Хрустале» — диджея Вели, которая мечтает эмигрировать из Минска в США. Благодаря Маше и Веле я со многими вещами попрощалась, от которых не могла освободиться.
Видел фотографии, как ты идешь полуобнаженная по Моховой. Что это был за перформанс?
Он, кстати, закончился в полиции. У моего друга, бразильского художника Артура Сковино, была акция про певицу Гал Косту — это бразильская звезда, как наша Алла Пугачева. Суть флешмоба в том, что люди в разных странах фотографировались с ее пластинками. Я решила сделать это топлес и в центре Москвы. Только я успела пройтись туда-сюда по Моховой улице, как завыла сирена и появился гаишник. У него от злости текли слюни, он трясся и кричал: «Оденься, оденься!» — хотя я уже накинула куртку. Потом