Елизавета Боярская
Прима МДТ Елизавета Боярская бросает вызов самой себе: в кино и на сцене это базовый минимум звезды додинских «Братьев и сестер», «Чайки» и «Братьев Карамазовых». В криминальном триллере «Тоннель» (с 1 декабря в онлайн-кинотеатре КИОН) Лиза сыграла программную фемроль сильной женщины, заговорила на финском и открыла «фрейдистский подвал» (петербургский нуар беспощаднее скандинавского!).
А в новом моноспектакле «137. Сны о страсти и смерти» в Доме Радио примерила крысиный хвост, костюм дезинфектора и музицирует на флейте-дудочке, как Гамельнский крысолов.
Эта постановка режиссера Аллы Дамскер в коллаборации с резидентами институции — хореографом musicAeterna Dance Настей Пешковой и композитором Кириллом Архиповым — must see театрального сезона в Петербурге: два часа метафизического путешествия по мирам Марины Цветаевой с экскурсоводом Боярской — это роскошный максимум для тех, у кого «душа — парус, а ветер — жизнь».
Фэшн-важно!
Отправились в мощнейший трэп по лиминальным фэшн-пространствам: через лимб и мир брейнрот-видео (с парнокопытными креслами и швабрами-шиньонами!) добрались до горизонта событий. Едва Елизавета заглянула за него, как вдруг пережила великую квантовую трансформацию до дивы русского модного авангарда — взвалила на плечи плащи из запеченного меха Максима Острейковского, обернулась в готические коконы Софии Медведевой и провозгласила эру киберфутуризма в полихромном кэтсьюте Chapurin.
«Что с тобой происходит, когда ты живешь не свою жизнь?»
1 декабря в онлайн-кинотеатре КИОН стартовал сериал «Тоннель» режиссера Флюзы Фархшатовой — криминальный триллер в эстетике скандинавского нуара с петербургским акцентом о пограничных отношениях (ваша героиня работает на русско-финском кордоне!) и состояниях. Чем вас зацепила история о неподкупной сотруднице таможни Свете Суворовой? Умением в кризис взять себя и всё вокруг в свои руки и дать отпор вообще всем?
«Тоннель» мне понравился еще на этапе чтения сценария очень классной, сложной аркой главной героини. Знаете, есть такое наблюдение: когда в драфте сериала уже на третьем эпизоде становится скучно и мучительно и ты считаешь, сколько там осталось страничек до конца, — это плохой показатель. А здесь я не могла оторваться, было страшно интересно, что же там дальше. Света Суворова — не светская успешная женщина, а вполне себе земная — в самом лучшем смысле этого слова, она чередует бытовые заботы и рабочую рутину. Единственное, что ее отличает от большинства таких же простых женщин, — скрупулезность, упертость и дотошность. Через нее за 15 лет службы на таможне не проскочил ни один запрещенный груз, ни одна контрабанда. Но тут ее муж внезапно оказывается в беде.
Саспенс! Кстати, мы не спойлерим — это только завязка. А потом такое! И даже «фрейдистский подвал» — Суворова внезапно обнаруживает под своим домом подземный ход в Финляндию, прорытый отцом, к которому у нее явно остались дэдди-ишьюс. Или спойлерим?
Это самое начало первой серии! А дальше Света оказывается перед моральной дилеммой, сможет ли она поступиться своими принципами и жизненными установками. И ради спасения семьи она идет на немыслимое для себя. А чем дальше сюжет, тем сложнее выбор. Кроме того, что здорово написана сама история, любопытным образом развиваются и характеры персонажей. Что с тобой происходит, когда ты живешь не свою жизнь? Когда пытаешься все время кому-то что-то доказать (как раз те самые «вопросы к папе»)? Когда твое подлинное «я» спрятано глубоко-глубоко? Очень много интересных для меня тем раскрывается в «Тоннеле». А еще я осталась безусловно влюбленной в режиссера Флюзу Фархшатову — тотального профессионала во всем: в работе с артистами, драматургией, в построении и содержании кадра, в монтаже. Мы с ней полностью совпали в видении и понимании героини. Флюза — прекрасный, очень стойкий человек. И надеюсь, что нас ждут совместные проекты, потому что мне было максимально комфортно сниматься у нее, хотя эта роль и стала некоторым вызовом самой себе.
В чем был челлендж?
Для съемок мне пришлось учить финский. Точнее, свои сцены на финском — а их у меня приличное количество. Я всегда думала, что иностранные языки мне даются легко, после школы хорошо знала английский и немецкий, потом еще освоила французский. Но финский оказался таким сложным! Моментами было прямо мучительно.
Но есть и хорошие новости: по роли можно было носить в кадре удобные худи и парки, а не корсеты и тяжелые турнюры, как в костюмном историческом кино, в котором вы очень востребованы.
Я часто в шутку говорю своему агенту: «Все, баста, я больше не буду сниматься в исторических картинах!» И тут же прилетает какой-то отличный костюмный проект с крутым сценарием. И чудесно, буду радоваться этому! Но да, я сейчас честно стараюсь смотреть в сторону современности. Думаю, что мне это нужно и важно. Поэтому для меня в приоритете такие сложные героини, как Света Суворова в «Тоннеле».
Только за 2025 год у вас вышло сразу три сериала: умеете соблюдать баланс, чтобы творчество не превратилось в конвейер?
Как зритель я бы сказала, что существует очевидный переизбыток контента. Иногда кажется, что кино стало терять свою ценность от бешеного количества новинок: каждый день премьера фильма или сериала. Конечно, мне очень радостно за коллег, что у них много работы, большая занятость, но я, например, просто не успеваю ничего смотреть. Наверное, это нормально для нынешнего времени. Когда я читаю новый сценарий, думаю: «Три месяца съемок и полной отдачи, а потом этот фильм станет вот такой иконкой, которую смахнут за полсекунды». Поэтому сейчас я избирательна. Конечно, всегда приятно, когда фильм становится заметным, но мне намного важнее мой личный опыт, который я смогу получить во время съемочного процесса. Нужен ли он мне? Пригодится ли? Поэтому главный для меня показатель — личный интерес, а какая судьба ждет сам фильм — уже как пойдет.
О метафорическом путешествии в пространство памяти и отстранении
В октябре в Доме Радио вы (триумфально!) сыграли премьеру моноспектакля режиссера Аллы Дамскер «137. Сны о страсти и смерти» — и это уже третье обращение к биографии Марины Цветаевой в вашей театральной карьере.
С Аллой Дамскер я познакомилась в 2017 году, когда она пригласила меня сыграть в ее спектакле «1926», сценарий которого строился вокруг тройной переписки Цветаевой, Пастернака и Рильке. Мы притронулись к какой-то неземной, необъятной любви, прорывающей пространство и время, когда эпистолярный роман выходит за рамки литературы и становится подлинной, настоящей историей человеческих отношений. А впервые к наследию Марины Ивановны я обратилась в Санкт-Петербургской академии театрального искусства, благодаря нашему великому педагогу Валерию Галендееву. Мы готовились к экзамену по сценической речи и работали над цветаевской пьесой «Ариадна»: он умел волшебным образом раскрыть глубину поэзии, показать, сколько смыслов прячется за буквами и строчками. Фонетическое разнообразие стихов Цветаевой показал мне — тогда семнадцатилетней студентке — именно Валерий Николаевич. Меня, как человека очень музыкального, пусть и без музыкального образования, это просто потрясло.