Художник Федор Павлов-Андреевич рассказал, что общего у перформанса и подвига

СНОБ18+

Федор Павлов-Андреевич: Тело не лжет

Художник Федор Павлов-Андреевич рассказал «Снобу», что общего у большого искусства и изнасилования, перформанса и подвига, обнаженного тела и холста.

Интервью Сергей Николаевич

Когда тебя осенило, что ты не хочешь больше торговать лицом, а есть более привлекательные возможности для самовыражения и одновременно заработка?

Я же ведь очень рано стал рабом телевизионного ящика – мне было тринадцать, и пятнадцать лет подряд потом это длилось без передышки. Я не знал, что смерть только на втором месте по ужасности для 90 % населения Земли, а на первом – страх публичного говорения. Я-то родился ровно наоборот, заткнуть было невозможно, в возрасте четырех лет давал ежедневные пресс-конференции бабушкам во дворе «Дома обуви» на Ленинском проспекте, сообщая итоги дня: как сегодня ругались папа с мамой, и что именно, в деталях, говорили их забредшие на кухню друзья-диссиденты. Бабушки кивали и сообщали куда следует. Мое название было «мальчик-колокольчик», оттого что я непрерывно звенел – ну и как еще, интересно, это могло завершиться, спрашивается? Ясное дело, только телевизором. Я так умолял маму меня с кем-нибудь оттуда познакомить! Но мама была как скала: вот иди и стой там, перед проходной в «Останкино», и всех проси. Кто-нибудь смилостивится. В общем, когда к нам в школу приехала съемочная группа Центрального телевидения, я вцепился в них мертвой хваткой – и судьба моя была решена.

А пятнадцать лет спустя, когда мне было двадцать восемь, стало понятно, что все заканчивается. Меня по правде выкидывало из телика. Но вообще-то все последние годы работы в телевизоре я чуял неладное. Приходил вечером домой после трех съемок ток-шоу подряд в тройном слое телевизионного грима, ложился в одежде на кровать и понимал, что внутри я пуст, можно катать бильярдные шары. Что меня целый день ели большой столовой ложкой и таки съели, ничего не осталось. В какой-то момент стало невозможно смотреть людям в глаза – я весь стал функцией, существом без нутра, на съемках редактор в ухо говорил: «Федя, Билан же поет, танцуй, ты чего сидишь!» – и я танцевал. Или: «Федя, чего глаза такие мертвые, изобрази интерес!» – а там сидит, к примеру, Жириновский, ну и я изображал. Да, я отлично понимал, что на вырученные деньги я по ночам репетирую свой авангардный театр и что, в конце концов, я никого не убиваю, но сам-то я был уже глубоко мертв, и в какой-то момент мне это стало прямо до конца понятно. Зарабатывание денег, наверное, примерно тогда же и кончилось в моей жизни – но я к этому даже хорошо отношусь. Сейчас я отлично езжу на метро (тогда был водитель) и ужинаю дома (тогда у меня даже кухни не было), и грех жаловаться – меня поддерживает такое количество людей по всему миру, что даже невероятно. Но сам по себе перформанс не умеет зарабатывать деньги. Я с таким же успехом могу продавать железные болты или просто воздух в коробках – те, кто меня любит и мне верит, купят, наверное, и это. То, что несколько галерей по всему свету продают мои перформансы в виде инсталляций, скульптур и фильмов, счастье, конечно, и да, я надеюсь когда-нибудь начать таким образом выживать. Но нужно понимать: из всех жанров искусства перформанс – самый безнадежно нищий и голодный. Только так может делаться честное искусство, и если ты идешь работать художником в надежде начать делать деньги, тебя, скорее всего, ждет провал. Мой случай слегка другой – когда в моей жизни произошла перемена участи, мне было тридцать два года, и я отлично понимал, на что иду. Незадолго до этого в Историческом музее открылась выставка «Москва–Берлин». Там я полчаса как завороженный стоял под лестницей, где показывали видео, в котором ровно ничего не происходило: женщина с большим носом сидела на белом коне и сжимала в руках белый флаг, он развевался на ветру. Это был сигнал, который продолжился пару лет спустя.

Марина Абрамович – женщина на белом коне или на Китайской стене, чем она тебя так заворожила и почему ты считаешь ее своим учителем?

Пару лет спустя мы с группой друзей сидели на полу в музее МоМА в Нью-Йорке после открытия выставки моей любимой израильской художницы Сигалит Ландау. Нас было человек десять. Я не всех видел, кое-кто сидел у меня за спиной. Разговор зашел о носах, я сказал, что моя мама и вслед за ней я – мы носовые чемпионы, и нас можно использовать в целях популяризации науки анатомии. И тут на мою спину легла чья-то большая горячая рука, и глубокое контральто произнесло: бейби, твой нос – детский сад. Повернись, посмотри на меня! Так началась эта история, и Марина-то как раз была порядком раздосадована, когда осознала, что вопреки ее замыслу Федорóвич (Марина всех друзей называет, добавляя к имени балканский суффикс: Клаусович, Йорнович, Сержевич) не будет продюсером и менеджером проектов Абрáмович, а пойдет по шаткому пути истязания собственной плоти и исследования пределов времени. Даже как-то нехорошо она на меня посмотрела в тот момент и спросила: ты правда уже решил? Правда-правда? Некоторые люди положены друг другу по судьбе. Вот Марина мне точно была положена – чтобы послать сигнал маяка, взорвать огневую ракету, чтобы я услышал и увидел, куда плыть. Она всегда немного рядом, даже когда совсем далеко, и это такое важное чувство, которое дает силу ногам, чтобы не подгибались. Она один раз сказала: «Бейби, так важно уметь проваливаться!» С тех пор мне почти ничего не страшно.

Но кроме Абрамович был еще один человек с суффиксом «-ич» в фамилии. Павлик – тот самый дельфийский оракул в жизни человека, который в назначенный момент появляется, глядит на этого человека, как будто он рентген, и сообщает приговор. Так было и в моем случае: как раз когда моя телевизионная история скукожилась вконец, я пришел к Павлу Каплевичу в мастерскую на Спиридоновке, он посадил меня и сказал: «Федя, ты теряешь время. Ты же тело. Ты должен сделать из него объект».

Стоит ли говорить, что в этот момент все окончательно совпало, и мой первый смешной перформанс в Риме, куда меня отправила куратор Кристина Штейнбрехер-Пфандт, уже как бы стал проклевываться сквозь скорлупу.

Temporary Monument № 1 («Временный памятник № 1»), Федор Павлов-Андреевич.

Все твои перформансы построены на идее истязания тела. В каком-то смысле это рифмуется со средневековыми мираклями и даже с нашим родимым хлыстовством. Ты полу чаешь от этого удовольствие, или ты «изгоняешь дьявола», или ставишь эксперимент над собственной физической и психологической выносливостью, или что?

Во-первых, не все. Во многих работах я испытываю не собственную плоть, а плоть или сознание посетителя музея, моего зрителя. Большая часть моих перформансов без зрителя не работает – и вот тут возникает вопрос: какие необратимые перемены происходят с человеком в промежутке между моментом, когда он заходит в музей, и моментом, когда он его покидает? Мне кажется, сильное искусство работает почище яда, посильнее религии, оно способно вонзиться в самую глубь подсознания, и человек уже никогда не будет прежним. И самое удивительное, что никто никого не спрашивает, поэтому контакт с искусством иногда равен изнасилованию во сне, овладению без спросу, и вот жертва искусства выходит на улицу после незащищенного контакта и несет в утробе семя, и тут уж никому не под силу остановить процесс. И эта часть моей работы, где я предлагаю зрителю сыграть в игру, он соглашается, а назад-то уже дороги нет (и выиграть невозможно, игра обречена, и выйти из игры уже нельзя), – вот эта часть для меня чуть ли не самая важная. Чуть ли не затем я был отправлен заниматься перформансом, чтобы сказать: всё, кончились времена созерцания, пришла пора делить ответственность пополам – за половину отвечает художник, а половина целиком зависит от зрителя. Ну не знаю, у меня туго дело обстоит со взглядом извне, другие рассудят, просто я за десять с лишним лет уже худо-бедно смог сделать вывод.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Улыбаться жизни вместе Улыбаться жизни вместе

Кто сказал, что жизнь – это всегда преодоление?

Psychologies
Игра престолов Игра престолов

Выставка Salone del Mobile.Milano стала чем-то большим, чем смотр достижений

Grazia
10 примет времени, изменивших наш быт 10 примет времени, изменивших наш быт

Forbes представляет 10 самых ярких примет нашего времени

Forbes
Тренды женских солнцезащитных очков 2019 Тренды женских солнцезащитных очков 2019

Главные аксессуары этого лета

Vogue
Чечилия Бартоли. Рыцарь в дирндле Чечилия Бартоли. Рыцарь в дирндле

Чечилия Бартоли на сцене уже тридцать два года, но удивлять не перестает

СНОБ
14 сериалов, финалы которых нас разочаровали 14 сериалов, финалы которых нас разочаровали

Сериалы, концовки которых перечеркнули все твои ожидания

Maxim
В понедельники больше никогда В понедельники больше никогда

Музею изобразительных искусств им. Пушкина становится тесно в столице

СНОБ
Клеточный автомат: возможна ли автоматическая жизнь? Клеточный автомат: возможна ли автоматическая жизнь?

Мир Minecraft затягивает, ведь он живет и эволюционирует

Популярная механика
Вера, которая пьет тушь Вера, которая пьет тушь

Вера Мартынов рассказала, как она выращивает новый театр и нового зрителя

СНОБ
BTS — современные Beatles? Разбираемся в вопросе BTS — современные Beatles? Разбираемся в вопросе

Стили BTS и The Beatles не так уж и различаются

Cosmopolitan
С кем лучше воровать, болеть и тонуть? С кем лучше воровать, болеть и тонуть?

Кто больше достоин доверия – мужчины или женщины?

Maxim
Золотая соломинка: как предприниматель из Петербурга заработал 150 млн рублей на отказе бизнеса от пластика Золотая соломинка: как предприниматель из Петербурга заработал 150 млн рублей на отказе бизнеса от пластика

Сколько приносит «зеленый» бизнес и почему у экологов есть к нему претензии?

Forbes
9 признаков благополучия беременности 9 признаков благополучия беременности

Правильно ли развивается беременность?

9 месяцев
От Starbucks до Baskin Robbins. Где в США можно заплатить криптовалютой От Starbucks до Baskin Robbins. Где в США можно заплатить криптовалютой

Купить кофе в Starbucks за криптовалюту

Forbes
Ниоткуда с любовью Ниоткуда с любовью

Автор недавнего документального фильма о Бродском, пытается найти его среди нас

Esquire
Причины скачка биткоина: Трамп, Оруэлл и торговые войны Причины скачка биткоина: Трамп, Оруэлл и торговые войны

Есть ли шанс, что положительная динамика криптовалюты окажется долгосрочной

Forbes
Наталья Осипова: «Творчество – поиск того, что пробуждает огонь!» Наталья Осипова: «Творчество – поиск того, что пробуждает огонь!»

Задали несколько вопросов балерине театра «Ковент-гарден» Наталье Осиповой

Cosmopolitan
Секрет успеха «Игры престолов» — в нарушении всех табу Секрет успеха «Игры престолов» — в нарушении всех табу

Почему в XXI веке человечество подсело на жестокое фэнтези HBO

Forbes
Нет талии? Платите штраф! Нет талии? Платите штраф!

Роспотребнадзор заинтересовался идеей ввести штрафы на объем талии больше 90 см

Лиза
Как проводятся краш-тесты для вагонов? Как проводятся краш-тесты для вагонов?

Как тестируют локомотивы и вагоны, прежде чем они выйдут на путь?

Популярная механика
Как снимали панораму более века назад Как снимали панораму более века назад

История развития панорамной съемки знала свои триумфы и поражения

Популярная механика
Том Роулендс из The Chemical Brothers: «Между людьми возникает все больше искусственных барьеров» Том Роулендс из The Chemical Brothers: «Между людьми возникает все больше искусственных барьеров»

Один из пионеров британской электроники рассказал о заре рейва и новом альбоме

GQ
Богомолов стал худруком театра на Малой Бронной: три сценария этой пьесы Богомолов стал худруком театра на Малой Бронной: три сценария этой пьесы

Константин Богомолов назначен новым художественным руководителем театра

Forbes
Кольцеплан: самолёт с замкнутым контуром крыла Кольцеплан: самолёт с замкнутым контуром крыла

Самолет с замкнутым контуром крыла летать не может... не может ли?

Популярная механика
На чем ездят супергерои? На чем ездят супергерои?

Вспоминаем знаковые автомобили вселенной Marvel

АвтоМир
На вторых ролях На вторых ролях

Как избавиться от второго подбородка, не прибегая к помощи хирурга

Лиза
Для чего смартфону несколько камер? Для чего смартфону несколько камер?

Зачем нужна мультикамерная архитектура и почему смартфоны стали трехглазыми

CHIP
Технологии политического убийства: как умирали президенты Технологии политического убийства: как умирали президенты

Львиная доля таких преступлений совершалась в помощью огнестрельного оружия

Популярная механика
Долг платежом красен: на чем можно заработать в мае Долг платежом красен: на чем можно заработать в мае

Ситуация на мировых фондовых рынках выглядит несколько странно

Forbes
9 алкогольных коктейлей, которые стоит попробовать хотя бы раз в жизни 9 алкогольных коктейлей, которые стоит попробовать хотя бы раз в жизни

Коктейли — это целая культура

Playboy
Открыть в приложении