Московские мастерские
Этот номер не мог сложиться без материала о московских художниках и их мастерских. В гости к Жене Буравлевой и Егору Плотникову, Устине Яковлевой и Толе Аточкину мы отправились вместе с арт-консультантом Асей Аникеевой. Кто-то обитает в старой мастерской в центре города, кто-то — в коворкинге, кто-то — в индустриальном пространстве. Все работают в разных жанрах: живопись и скульптура, граффити и абстракция, инсталляции и графика. Мы поговорили об их отношениях с рабочим пространством, с городом и, конечно, с искусством.
Женя Буравлева и Егор Плотников
Женя Буравлева и Егор Плотников — семейная пара художников, выпускников Суриковского института — работают в небольшой мастерской в Большом Афанасьевском переулке уже десять лет.
«Автономное занятие творчеством требует самодисциплины, и мастерская — одно из средств, которое эту самодисциплину поддерживает, — рассказывает Егор. — Здесь есть все условия для работы, и иногда рабочий день может продолжаться по 10–12 часов — тут бы успеть поесть! Процесс устроен так, что в начале работы над картиной или по завершении ты не можешь остановиться, иначе тебе потом технологически будет очень трудно эту работу возобновить».
Несмотря на близость Арбата с его зазывалами и музыкой на каждом углу, в мастерской удивительно тихо и умиротворенно: красивый синий кофейник варит кофе, маленькие скульптурные человечки Егора смотрят на гостей с широкого подоконника.
«Мы не типичные москвичи, от города совсем не устаем. Наверное, потому, что живем будто бы вне его ритмов. Например, когда горожане возвращаются домой с работы, мы идем по вернисажам в дружественные галереи, большинство из которых находятся от нас в пешей доступности», — говорит Женя. Мимо пробок, мимо обыденной суеты ребята любят гулять в районе Остоженки. «Потому что там хорошая архитектура, — объясняет Егор, — много лавочек, небольших уютных двориков и при этом совершенно никого нет — иногда только охранник выйдет покурить или машина прошуршит какая-нибудь одинокая».
А еще искусство у ребят такое, что позволяет им, будучи в центре городских событий, отвлекаться на совершенно иные пространства. На талую апрельскую воду, как на двухметровом живописном полотне Егор а, или на парк Сен-Клу в пригородах любимого Парижа в графике Жени.
Но при всей кажущейся очевидности тем картины Жени и Егора все-таки не о природе, а о месте человека в пространстве, каким бы это пространство ни было.
«Мы стараемся максимально “самоустраниться” из своего искусства, авторский художественный жест (в понимании художников старшего поколения) в наших работах играет неглавную роль. Мы приглашаем на место художника зрителя, чтобы он, встав перед большим холстом с таким непривычным глазу городского жител я пейзажем, остановился, замер в настоящем времени и пространстве, ощутил себя, что вот он, стоит и смотрит на эту картину, выпал из своей рутины. И вот это уже не мой пейзаж или пейзаж Егора, а какие-то мысли и ассоциации, чувства нашего зрителя, который нагружает работу своим смыслом. Эффект достигнут», — объясняет Женя.