Почему музыка и пение спасают от падения

Русский репортерКультура

Тоска как средство от тоски

Почему музыка и пение спасают от падения

Текст: Галина Красноперова

Фотография: из личного архива Ирины Комаровской

Ирина Комаровская — певица, педагог по вокалу, основатель и руководитель двух московских музыкальных театров: при культурном центре «Новослободский» и «Волшебная флейта». Ученики Комаровской часто выступают в хосписах и дают благотворительные концерты. Можно ли с помощью музыки излечить от физической болезни и как укрепить дух настолько, чтобы этой болезни противостоять, назло ей быть нужным и даже — счастливым? Одна из воспитанниц Ирины Комаровской специально для «РР» поговорила с ней о том, как ей удалось превратить занятия вокалом в лекарство от отчаяния. В результате получилась история о чуде от первого лица.

— К нам ходил один мальчик с ДЦП, все время падал, каждую минуту, — вспоминает Ирина Комаровская. — У него был красивый голос. И он мечтал танцевать вальс. Мы очень много занимались, чтобы он мог достичь своей мечты. Он был очень счастлив. Побежал как-то раз к бабушке, которая привела его на занятия, и радостно закричал: «Бабушка, бабушка, я буду танцевать вальс!» На что бабушка с изумлением произнесла: «Ты? На своих кривульках»? Мальчик, который был похож на распустившийся цветок, вдруг превратился в замерзшее растение, закоченел и скукожился. Хорошо, что я была рядом. Я важно и гордо сказала: «Да, он будет танцевать вальс. У него это очень хорошо получается». И мальчик снова стал расцветать и оттаивать. И он действительно станцевал! Мы поставили танец так, чтобы его особенности не были заметны зрителям. Однажды на занятии он упал. И я так удивилась этому. Потому что уже даже забыла, что он когда-то падал каждую минуту. И поэтому само падение казалось чем-то из ряда вон выходящим.

Сколько себя помню, я всегда любила петь. У меня были хорошие музыкальные данные. А любовь именно к оперному пению появилась лет в тринадцать. Тогда я впервые прочла книгу Шаляпина «Маска и душа.Страницы из моей жизни». Помню, опера настолько в меня проникла, так меня захватила, что пришла четкая мысль: это то, чем хочу жить. Мне была прямая дорога в Минский институт культуры. И вот как-то, уже после его окончания, проездом я оказалась в Москве. И увидела объявление, что именно сегодня состоится прослушивание на одном из вокальных факультетов столицы. Я как была во всем дорожном, так и пошла на это прослушивание. Что сказать — я поразила экзаменаторов и поступила. Так я оказалась в Москве. Но мне было уже 24 года. Для оперы это возраст. Я очень переживала, сомневалась, правильно ли делаю. В Минске у меня все было достаточно благополучно: однокомнатная квартира в хорошем районе, работа в архиерейском хоре кафедрального собора; кроме того, я работала в сельской школе. Когда я ехала в Москву, почти никто в меня не верил, смеялись, крутили пальцем у виска. За исключением нескольких человек. Одна сокурсница дала мне приличную сумму денег и сказала: «Я мечтала уехать, у меня не получилось, пусть у тебя получится!» До сих пор вспоминаю ее доброе напутствие.

Общежития при моем вузе не было, денег, чтобы оплатить учебу, — тоже. Получить регистрацию практически невозможно. А без нее не устроиться на работу. Но все складывалось невероятно. Я решаю сдать квартиру в Минске по самой высокой цене и прошу всю сумму сразу за год. И, представьте себе, находится такой человек!

Чтобы обеспечить себе нормальную жизнь, я чудом, в паре с моей сокурсницей-москвичкой, устроилась уборщицей в Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. Меня и взяли-то потому только, что сначала подумали, будто я тоже москвичка. Кроме хорошей зарплаты, благодаря нескольким ставкам, у меня была возможность с утра до ночи сидеть на всех репетициях. На оркестровых, хоровых, балетных, оперных. Колоратурную технику я освоила, смотря балетные репетиции. Это чувство легкости, куража — оттуда.

Я много работала, у меня все время болели руки. Зимой по щиколотку в снежном месиве, на сквозняке убирала коридоры. Певица-уборщица! На сцене я блистаю в красивом платье, улыбаюсь. А потом переодеваюсь — и мою пол. Физически было очень тяжело. Но я была счастлива. И у меня абсолютно не было ни депрессии, ни раздражения или жалости к себе. Я все время радовалась и пела.

Потом в театре за мной закрепили участок для уборки — большое фойе перед зрительным залом. И когда днем я убирала это фойе, то очень часто представляла себя Золушкой. У меня была большая швабра с намотанной на нее тряпкой, а из репетиционных балетных залов доносилась музыка. И вот я орудую тряпкой и танцую. Вроде взрослая уже, но осталась такая, знаете, детскость, что ли, открытость в душе.

К сожалению, с учебой было не все так радужно. Испортился голос. К третьему курсу я так пищала, что во время очередного концерта ко мне подошла одна студентка-художница и сказала: «Ира, бросай вокал, тебе уже ничего не поможет». Я это и сама слышала и понимала.

Я с 13 лет знала, что смысл моей жизни — петь. Мне казалась, раз я плохо пою, значит, я бездарная. И у меня, наверное, нет голоса.

Но мне помогла моя мечта. Я хотела петь, чтобы сделать мир лучше. Мне хотелось изменить мир. Я упорно искала возможность все исправить, восстановить голос. И в какой-то момент Валентина Ивановна, моя преподавательница, разрешила мне петь все, что хочу. И я начала петь Тоску, Дездемону, Аиду, ЧиоЧио Сан… Благодаря этим крепким партиям голос стал возвращаться.

Воспитанники приюта «Рождественский» в Калужской области, к которым приезжала Ирина

В начале пятого курса мне предложили прослушивание в новом театре «Амадей». Я так обрадовалась! Пришла туда, спела, и мне сказали: «Все, давай учи Вторую даму из «Волшебной флейты», через две недели спектакль». И я выучила все сложные ансамбли на немецком.

На пятом курсе я оказалась у Рафаэля Владимировича Сирикяна. У него научилась той системе упражнений, которую использую сейчас как основу для своих занятий. Она уникальная, ведь все мои ученики достигают великолепных результатов за очень короткий период.

Через несколько месяцев я выучила партию Царицы ночи. Во многом благодаря этой партии сложилась моя карьера. Я попала в Московскую государственную академическую филармонию. Сначала как приглашенная солистка, а потом меня взяли и в штат. Сотрудничала с Большим театром национальной оперы Белоруссии. Была директором театра «Феста ди Воче», продолжала сотрудничество с театром «Амадей». И даже поставила там спектакль по своему сценарию «Играем в оперу». Но, несмотря на успешную карьеру, я понимала, что эта деятельность не совпадает с моим внутренним мироощущением. Хотелось чего-то большего, пони маете? И тут мне на помощь пришла работа с детьми-инвалидами.

Вообще говоря, детскую музыкальную студию мы создали еще при театре «Феста ди Воче». Я познакомилась с руководителем общества инвалидов, и мы договорились так: дети в нашу студию ходят бесплатно, а мы, тоже бесплатно, репетируем в их помещении. Очень скоро стало понятно, что занятия в студии очень важны для детей, которые имеют проблемы со здоровьем. Я увидела, что эти дети внутренне очень одиноки. Увидела, что всем им не хватает тактильности, объятий, любви, в конце концов. У нас же была такая теплая семейная атмосфера, было принято обниматься, даже целовать в макушку.

Помню, когда я только начинала работать в студии, на занятия приводили девочку четырех с половиной лет. У нее не работала левая рука из-за ДЦП. Девочка была такая маленькая и пугливая, потому что никогда раньше не слезала с маминых рук и очень боялась общаться с другими детьми. И когда ее запускали в репетиционную комнату, она забивалась под большое кресло и там сидела. А я старалась сделать так, чтобы дети с особенностями занимались со здоровыми детьми наравне. И через пару месяцев эта девочка не только выучила все песенки, но и достигла успехов в хореографии. На одном из уроков, когда учили танец, у нее вдруг поднялась левая рука. А врачи говорили, что рука никогда не будет двигаться. Поверьте, это было настоящее чудо.

Постепенно из этой детской студии образовался детский музыкальный театр. Я очень хотела его зарегистрировать. Меня кормили обещаниями. А когда мы все-таки стали получать гранты, закупили много дорогого оборудования и поставили один спектакль, меня просто не пустили в зал, закрыв передо мной дверь. Я осталась без всего. Такие вот дела.

Ну и пусть, сказала я себе, ведь вместе со мной остались дети. И мы начали все сначала, сняв помещение. Дело шло ни шатко ни валко, но вдруг нас попросили выступить с нашим спектаклем «Маленький принц» на благотворительном вечере. И это стало мощным толчком. Когда ты ставишь перед собой высокую и правильную цель, все начинает вокруг тебя работать. Мы восстановили «Маленького принца» за три недели. Полностью. Абсолютно все. Все декорации, костюмы — главных героев, кордебалета, роз.

«Маленький принц» — это же множество персонажей. У нас там были и танцы звезд, и танец бутылок. Почти всех персонажей, кроме летчика, играли дети. Слова и музыку всех песен я написала сама. Мама одолжила мне 200 долларов на костюмы. А папа сделал из фанеры самолетик по моим эскизам, а также стол, стул и окно.

Так началась жизнь детского музыкального театра «Волшебная флейта». Через год нам повезло еще больше: замечательный фонд «Филантроп» взял нас под свою крышу. Мы работали не покладая рук, и со временем некоторые мои ученики достигли столь высокого уровня пения, что мы решили поставить «Волшебную флейту» Моцарта.

Иногда сторонние наблюдатели удивляются, видя вокруг меня много людей, которые любят петь оперу: ведь сейчас это, прямо скажем, не очень популярный вид искусства. Думаю, это потому, что я сама очень люблю оперу, и любовь во мне настолько сильна, что она передается окружающим.

Очень жаль только, что пришлось закрыть детское отделение инклюзивного театра «Волшебная флейта». Я просто устала держать его на плаву за счет собственных денег — платить балетмейстеру, шить костюмы и прочее. А людей, которые могли бы найти спонсоров, рядом не оказалось.

Я протянула этот театр девять лет. Что запомнилось больше всего? Например, как две мои воспитанницы, Зоя и Галя, обрели внутреннюю свободу, как для них распахнулся мир. Если раньше приходилось собирать в кулак все свое терпение, чтобы Галю дослушать — так медленно она говорила, — то теперь ее иногда просто не остановишь. Она занялась журналистикой. Мало того, она не могла ездить куда-то сама, без помощи, а о поездке в метро и разговора не шло. Теперь же бегает так, что я ее называю марафонцем.

И вот когда я думаю обо всех людях, которым помогли наши занятия, это дает силы жить в трудные минуты. Бессонные ночи, работа сутками напролет, безденежье, отсутствие помощи — все это обретает смысл, когда ты видишь такие результаты.

Лечит ли пение, способствует ли реабилитации? Вообще реабилитация — не самоцель. Просто так получается, что когда ты сам стремишься к доброте, справедливости, то невольно меняешь и тех людей, которые рядом с тобой. Как говорил Серафим Саровский, спасись сам — и тысячи вокруг спасутся. Сам по себе вокал не исцеляет. Исцеляет пение с определенными эмоциями, если ты вкладываешь в него любовь, высокие чувства. Сейчас такая жизнь, что места для прекрасного, возвышенного и утонченного почти не осталось. А у нас это еще можно найти. Конечно, не всех учеников, но кого-то обязательно это зацепит и приведет к внутренним изменениям.

Через какое-то время о нас узнали в культурном центре «Новослободский» и предложили создать при нем музыкальный театр. Так начался новый этап моей жизни — появился Музыкальный театр Ирины Комаровской.

За два года мы выступили на Дне Москвы, поставили три оперы, съездили на гастроли в Вену, где показали «Волшебную флейту», в Тверь, где с большим успехом и аншлагом сыграли «Евгения Онегина»… Кроме того, мы создали оркестр при театре. А сейчас к нам подтягиваются профессионалы. Они увидели, что у нас очень хороший театр. И стали складываться две труппы: профессиональная и любительская.

Еще мы активно занимаемся благотворительностью. Патронируем детский дом в Калужской области. Недавно стали выступать в хосписах. Это вышло, в общем, случайно. В прошлом году мы поставили «Бастьена и Бастьенну», затем в социальной сети я увидела объявление о том, что Зеленоградский хоспис нуждается в поддержке. Мы решили выступить там с этой постановкой. Всем понравилось, нас стали приглашать в другие места. Так мы выступали уже в четырех хосписах, в некоторых неоднократно.

Было ли тяжело морально? Лично мне — нет. Потому что я человек верующий. У меня мама умерла от рака. Когда приезжаю в хосписы, то всегда стараюсь быть в приподнятом настроении, с хорошими эмоциями — знаю, что тяжелых эмоций у них и так хватает. А надо человека, наоборот, переключить, важно его поддержать. Вообще говоря, мои друзья, читая наши отчеты о спектаклях и концертах, думают, какой я счастливый человек. У меня есть свой театр. Но не все так гладко. Например, мы отыграли аншлаг. А в комментариях в социальных сетях пишут: «Были в другом театре. Там костюмы богаче, из парчи и бархата». И становится так грустно. Я бы тоже хотела, чтобы на моих спектаклях артисты ходили в бархате. Но у меня нет таких денег — трачу свои. Недавно сшила из бархата и гобелена костюмы для оркестра, На эти деньги можно было купить машину или полгода жить на курорте, купаться в море и пить коктейли, глядя на закат. А я забыла что такое отпуск, и выходных у меня почти нет. Болеть я тоже не могу. Иначе театр встает. И тогда хочется все бросить, кажется, что все впустую и никому не нужно. Говоришь себе, что вот это все, конец, я больше не могу. Но после спектакля подходит растроганный зритель и понимаешь, что все не зря, что театр — нужен. Я всегда перед выходом на сцену говорю артистам: «Если после спектакля зрители не плачут, значит, вы плохо сыграли. Зритель должен прийти в театр, затосковать о прекрасном, которого ему не хватает, и потом начать творить его в жизни».

Еще я хочу создать реабилитационный центр для людей с ДЦП. Дети, подростки и молодежь будут в течение определенного времени жить там бесплатно — в домиках со всем необходимым. Будут учиться бытовым премудростям: стирать, мыть полы, готовить. Другими словами, делать все сами. Я заметила, что родители чересчур опекают таких детей, руководят их жизнью, решают, что делать, и те в большинстве случаев оказываются неприспособленными к самостоятельной жизни.

И, конечно же, в этом центре они будут учиться петь, танцевать, заниматься сценической речью и ставить спектакли. Да, вот такая у меня мечта. 

Фотографии: из личного архива Ирины Комаровской

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Одиночество – сво… Одиночество – сво…

Что делать, если девушка 31 декабря осталась одна

Cosmopolitan
В каких ресторанах Нью-Йорка стоит греться между показами Недели моды В каких ресторанах Нью-Йорка стоит греться между показами Недели моды

Самые подходящие места для ужинов и вечеринок

Vogue
Генпрокуратура расследует гибель группы Дятлова Генпрокуратура расследует гибель группы Дятлова

Генпрокуратура расследует гибель группы Дятлова

Популярная механика
Коралловые рифы Кортни Маттисон Коралловые рифы Кортни Маттисон

Кортни Маттисон изображает гибель дорогих ей коралловых рифов

Популярная механика
«Будь мужиком»: главные качества настоящего мужчины «Будь мужиком»: главные качества настоящего мужчины

Что противоречит концепции токсичной маскулинности, но одобряется мужчинами?

Cosmopolitan
Какие приложения для свиданий скачать прямо сейчас Какие приложения для свиданий скачать прямо сейчас

Сервисы знакомств для раздражительных, верующих и вообще для всех

Vogue
Лабораторная работа: как сделать бизнес на цифровой диагностике онкозаболеваний Лабораторная работа: как сделать бизнес на цифровой диагностике онкозаболеваний

Рост числа онкобольных в мире заставляет ученых искать новые способы лечения

Forbes
Обманные пункты Обманные пункты

Как в России зарабатывают по-черному

Esquire
Старик и наркотики: о чем «Наркокурьер» Клинта Иствуда (и почему это чуть больше, чем обычный триллер) Старик и наркотики: о чем «Наркокурьер» Клинта Иствуда (и почему это чуть больше, чем обычный триллер)

В прокат выходит остросюжетная драма «Наркокурьер»

Esquire
Приключения Чеболя в России Приключения Чеболя в России

Samsung сам начал продавать смартфоны в интернете. Не поздно ли?

Forbes
Контрнаступление на Запад. Сурков рассказал об исторической роли «государства Путина» Контрнаступление на Запад. Сурков рассказал об исторической роли «государства Путина»

Помощник президента призывает осмыслить комплекс идей и измерений путинизма

Forbes
Защитник Отечества: тест-драйв УАЗ Защитник Отечества: тест-драйв УАЗ

Как модернизация повлияла на поведение внедорожника УАЗ "Патриот"?

Популярная механика
Чемодан без ручки. Как соглашение ОПЕК+ превратилось в необходимое зло Чемодан без ручки. Как соглашение ОПЕК+ превратилось в необходимое зло

Что ведет к падению глобального спроса и обвалу нефтяных котировок

Forbes
На разрыв аорты На разрыв аорты

Фрида Кало, переосмысливая личную драму, изобразила себя дважды на одном полотне

Вокруг света
Как Виталий Пономарев создал стартап стоимостью $500 млн и сможет ли продлить жизнь людей Как Виталий Пономарев создал стартап стоимостью $500 млн и сможет ли продлить жизнь людей

Основатель и генеральный директор WayRay занялся проблемой долголетия

Forbes
Skoda Yeti: на любой случай Skoda Yeti: на любой случай

Учимся выбирать подержанный Skoda Yeti

АвтоМир
Пенн Бэджли: «До роли Дэна Хамфри все считали меня хорошим парнем» Пенн Бэджли: «До роли Дэна Хамфри все считали меня хорошим парнем»

О Бэджли никто не слышал со времен «Сплетницы» до сентября 2018 года

GQ
Новый сезон: мобильные мастхэвы весны Новый сезон: мобильные мастхэвы весны

Делимся списком гаджетов, которые точно заинтересуют каждую cosmogirl

Cosmopolitan
Серый кардинал Серый кардинал

21 февраля выходит байопик «Власть», где Эми Адамс играет жену Дика Чейни

Cosmopolitan
Следите за собой Следите за собой

Чтобы превратить гаджет в шпионское оборудование, хакеру нужно каких-то 10 минут

Glamour
Работать на себя или на «дядю»? Работать на себя или на «дядю»?

Вместе с экспертом разбираем ошибки тех, кто решил работать на себя

Лиза
BMW 3-й серии BMW 3-й серии

BMW 3-й серии. Новая «трешка» учтиво заботится о водителе

Quattroruote
Лучшие рекламные ролики Супербоула-2019 Лучшие рекламные ролики Супербоула-2019

Супербоул — решающая игра Национальной футбольной лиги

Maxim
Из рядовых сотрудников в предприниматели Из рядовых сотрудников в предприниматели

Готовы ли компании к цифровой трансформации

Forbes
Скинут десяточку? Скинут десяточку?

Обосновано ли снижение нештрафуемого порога превышения скорости

АвтоМир
Как оцифровать старую видеокассету дома: легко и без больших затрат Как оцифровать старую видеокассету дома: легко и без больших затрат

Как сохранить собственноручно снятое видео из 90-х в цифровом формате

CHIP
Топ самых раздражающих цитат из женских пабликов Топ самых раздражающих цитат из женских пабликов

Топ самых раздражающих цитат из женских пабликов

Maxim
Инновации в жанре me too: почему Россия застряла среди стран, штампующих дженерики Инновации в жанре me too: почему Россия застряла среди стран, штампующих дженерики

В США бывшие сотрудники фармы помогают взращивать биотехнологические стартапы

Forbes
Тлен и безысходность: можно ли научиться одеваться, когда вокруг такое? Тлен и безысходность: можно ли научиться одеваться, когда вокруг такое?

Мы живем с закрытыми глазами, поэтому и одеваемся так плохо

Cosmopolitan
Первые в своем роде Первые в своем роде

Во все века дамы оспаривали у мужчин монополию на другие виды деятельности

Вокруг света
Открыть в приложении