Авторитеты

Русский репортерОбщество

Сцена / Авторитеты

15 наших героев: выбор «РР»

Вера Афанасьева

Профессор Саратовского государственного университета, написавшая заметку «Пять причин, по которым не следует становиться профессором», вызвавшую скандал в среде преподавательского сообщества

«—Вы не боитесь потерять работу из-за этой истории?

— Я вообще ничего не боюсь, когда речь идет о моих интересах. Но терять мне есть что — профессорство. Если бы не было общественного резонанса, мои дни в университете были бы уже сочтены. Руководители — люди умные. Их репрессии не последуют сразу. Но через полтора года я могу не пройти конкурс переизбрания на должность, который проходит у преподавателей раз в пять лет.

— Ваше эссе повлияло на позицию других преподавателей?

— Мы создали в Фейсбуке (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) сообщество «Проблемы образования и науки». Туда входят образованные и неравнодушные люди, которые собираются создать проект усовершенствования системы образования России. Коллеги по СГУ туда не вступили».

(Юлия Ахмедова, «7 вопросов Вере Афанасьевой о проблемах в образовании», «РР» № 4, 2017)

Женя Беркович

Театральный режиссер, собрала краудфандингом деньги на театральный лагерь, выпустила пять спектаклей, где почти четыре десятка актеров —дети-сироты

«—Мне не предложат большую сцену МХТ. Но если представить такую ситуацию, то между нормальной работой нормального режиссера и фестивалем с детьми я выберу детей. В августе этого года мне поступило приятное предложение — хотя и не большая сцена МХТ, конечно, — но я выбрала лагерь. Когда я всем этим стала заниматься, то поняла, что за 32 года жизни наконец-то могу сказать про себя, что я взрослый человек. Эта работа, которая тре бует взрослости: когда все ужасно и страшно, когда уже есть деньги, расписаны дети… И когда говорят, что мы какие-то герои. Господи, ну какие герои?! Героизм — это делать тяжелую и неприятную работу, а мы делаем тяжелую и приятную. Я не умею работать с инклюзией, со стариками, со сложной коррекцией, с ментальными нарушениями — я просто туда не полезу… А так я сама не сильно от этих подростков отличаюсь: если бы не доставляло удовольствия — мы бы этого не делали. Героизм — это когда случается или приходится делать то, чего ты не хочешь и не любишь. А тут хочешь и любишь — что ж героического?»

(Елена Смородинова, «Ничего героического», «РР» № 18, 2017)

Александр Гезалов

Общественный деятель, эксперт Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации

«В конце концов Гезалову все-таки удалось выстроить в регионе свою игру. Он учредил благотворительную организацию «Равновесие», которая вписалась во все структуры, способные хоть как-то менять ситуацию: администрацию, епархию, бизнес и даже местное управление исполнения наказаний. Он завалил дом малютки памперсами, застроил регион церквями и часовнями, наладил регулярное общение с заключенными в СИЗО, но главное внимание по-прежнему уделяет своим, интернатовским.

Его проект — клуб будущих выпускников детских домов, в котором их учат помогать друг другу самостоятельно решать элементарные проблемы, не надеясь ни на кого. Его телефон есть у любого карельского детдомовца, и он всегда отвечает на их эсэмэски. Условие одно: не жаловаться, а просить совета.

(Дмитрий Соколов-Митрич, «Если детский дом, то лучше плохой», «РР» № 39, 2010)

Юрий Дмитриев

Краевед, руководитель карельского отделения общества «Мемориал», арестованный по подозрению в изготовлении детской порнографии (многие общественные и культурные деятели сочли уголовное дело абсурдным и выступили в защиту Дмитриева)

«Пришел в ФСБ и говорю: «Мне дела не нужны. Дайте мне протоколы заседаний “троек” с актами». Это было что-то! Ни копировать, ни фотографировать мне не давали. Переписывать от руки — ну что я там успею за восемь часов? Я брал диктофон, наговаривал протоколы, наговаривал акты, которые к ним подшиты, целиком... Слово в слово, буква к букве. Приходил домой, полночи расшифровывал, переписывал, соотносил расстрелы со списками репрессированных, снова уходил, записывал и так далее. Вот тогда у нас образовалась уже более-менее достоверная база. Так рабочий слюдяного завода стал историком. Работа была необозримая, Дмитриев бросил завод. Семья жила на пенсию деда, который очень проникся делом сына и всячески ему помогал. Об этом Дмитриев со свойственной ему прямотой написал на титуле книги: «Моим отцу Алексею Филипповичу и матери Надежде Ивановне, которые четыре года кормили меня и моих детей».

Из архивов Дмитриев понял, что расстрельных кладбищ в Карелии должно быть много. Но они были тотально засекречены, в документах конкретное место не указывалось никогда. О месте расстрела не знало даже начальство — только начальник расстрельной команды и оперсостав. Только косвенные сведения в актах иногда встречались. И Дмитриев начал искать: зиму просиживал в архиве, а летом уходил в леса. Как выглядят расстрельные ямы, он уже знал».

(Шура Буртин, «Дело Хоттабыча», «РР» № 8, 2017)

Андрей Кочетков

Самарский историк и журналист, организатор «Том Сойер феста» в защиту исторической городской среды

«— Нужно отличать памятники и объекты культурного наследия от исторической среды как таковой. Вокруг памятников еще что-то происходит, они находятся под охраной, частично реставрируются. Но нужно понимать, что если около памятника с охранной зоной построить, например, новый спальный квартал, памятник потеряет 99% своей ценности. Это как драгоценный антиквариат поставить на пластиковую полку. Мы пытаемся сохранить ощущение старинного города, которое у нас здесь есть. В других городах своя специфика. В Казани, например, историческая среда почти полностью уничтожена. Они цепляются за оставшиеся островки, которые для них сверхценны. В Самаре другая проблема: остались огромные объемы, но ни у кого нет реализуемых идей, что с ними делать. Для власти это в первую очередь ветхое и аварийное жилье, от которого нужно избавиться, потому что это их головная боль. Уровень эстетического развития, увы, у чиновников низкий. Когда заводится разговор о сохранении зон исторического центра, начинается обычная для них история: все показывают друг на друга пальцем. Облправительство посылает в мэрию, мэрия — в районные администрации. Депутаты говорят: а что мы можем сделать? Понятно, что этот процесс может бесконечно идти, пока центр будет гореть, сноситься и уничтожаться. Для крупных девелоперов это пустая земля. Они смотрят на нее как на нефтяную скважину, где живут какие-то туземцы, которых можно быстро согнать. К счастью, сейчас появляется общественная инициатива, небольшой бизнес, который в этой среде хочет жить и развиваться».

(Саша Васильева, «Плохого не придумает», «РР» № 7, 2017)

Антон Кучумов

Идеолог и пропагандист движения воркаут

«— Мы ездили по городам, — рассказывает Антон, — собирали локальные сообщества в интернете и в реальной жизни. Главная задача — развить институт кураторства, чтобы те, кому интересно, собирали людей в своих городах. Люди хотят тренироваться, но, если никто не будет их звать, они не будут собираться вместе. А уже потом на тренировке люди могут делать что хотят, учиться друг у друга. И это тоже мы позаимствовали у черных ребят, у которых один из принципов — “Each one teach one”, “Каждый учит каждого”. Это пошло еще с рабовладельческих времен: если один черный овладевал грамотой и чем-то еще, он начинал учить остальных. Кучумов — харизматический лидер. Мотивация у него идейная, альтруистическая, хочет делать большое, светлое дело».

(Юлия Вишневецкая, при участии Евгения Сергиенко и Шуры Буртина, «Подъем-переворот», «РР» № 14, 2017)

Сергей Николаенко

Стоматолог, лечит на дому неходячих инвалидов, открыл частную поликлинику на Крайнем Севере, бесплатно протезирует носы, уши и глазницы.

«Схема заработала так: социальные службы предоставляют «ЗубНику» списки людей с ограниченными физическими возможностями. Молодые специалисты лечат их бесплатно, нагуливают опыт, набивают руку под контролем опытных врачей-преподавателей. Нуждающиеся счастливы быть «экспериментальными пациентами», потому что им не нужно платить. А Николаенко реализует свою немецкую мечту, формирует пул лояльных воспитанников с прямыми руками, получает плюс в карму и мощный сарафанный маркетинг: друзья и знакомые довольных «бесплатных» клиентов приходят по их наводке и лечатся уже за деньги. В эту кристаллическую решетку возможностей вписались даже поставщики стоматологических материалов, которые согласились предоставлять их для «Профессорской практики» тоже бесплатно. Зачем? Для них это часть маркетинга. Начинающие стоматологи привыкнут именно к их продукции, подсядут на нее и будут потом покупать всю оставшуюся жизнь.

Николаенко вообще не строит из себя мать Терезу и редко пользуется словом «благотворительность». Предпочитает говорить о «социальном предпринимательстве». За всеми его добрыми делами стоят не меркантильные, но прагматичные цели. Если в результате получается еще и людям помочь — ну что ж, замечательно».

(Владислав Моисеев, «Человек под вопросом», «РР» № 8, 2017)

Артем Оганов

Теоретик-кристаллограф, популяризатор науки, вернувшийся из США работать в Россию

«— До эмиграции я считал, что Россия самая худшая страна в мире. Потому что здесь это не ценят, то не делают, этих расстреливают, тех репрессируют, не дают дышать свободно, не дают… Ничего не дают, короче. Я сейчас сам себе удивляюсь, почему я мог так думать, как не увидел логической бреши в своих рассуждениях. Ведь вы можете решить, что эта страна хуже других только после того, как вы основательно узнаете другие. А у нас обычно люди, которые считают, что Россия самая худшая, ничего, кроме нее, по-настоящему не знают».

(Андрей Константинов, «Возвращение Оганова», «РР» № 21, 2015)

Борис Павлович

Театральный режиссер, поставил спектакль «Язык птиц» с профессиональными актерами и людьми с аутизмом из центра «Антон тут рядом»

«— Я на голубом глазу писал, что театр берет важную и актуальную тему, использует неожиданные художественные решения… и прочую стилистическую хрень, которая нужна, чтобы журналисты знали, как маркировать спектакль. Чтобы на него в итоге пришли те зрители, которые должны прийти. Определения «инклюзивный» или «социальный театр» — про релиз, про вопросы позиционирования. И когда мы говорим «инклюзивный театр», то работаем с определенными мифологемами, делаем акцент на том, что театру интересен не только он сам, что ему интересно включить в себя что-то еще. И на этом включении мы делаем акцент. Но если я в репетиционном зале скажу: “Ребята, у нас тут инклюзивный театр!”, то буду подлым спекулянтом. Поэтому вы имеете полное право уходить с этого спектакля. Мы не хотим ассоциироваться с инклюзивным движением».

(Елена Смородинова, «Я адепт времени невеликой режиссуры», «РР» № 5, 2017)

Алексей Ремез

Предприниматель, открывший лабораторию по диагностике онкологических заболеваний

«— Давайте тогда подробнее об ошибках.

— Давайте. Ошибка в парадигме “рак — не рак” почему страшна? Потому что лечение в онкологии достаточно протоколированное. Если патолог написал в диагнозе, что то, что выросло на малой берцовой кости, — остеосаркома, то дальше, по протоколу, нужно отрезать ногу выше колена, а потом давать химиотерапию. А если ошибка — и капать этот, по сути, яд не нужно? Вы знаете, что более половины смертей в онкологии — это последствия лечения рака, а не самого рака?

— Речь идет о ложноотрицательном или ложноположительном диагнозах?

— Абсолютно. Первые к нам попадают редко. Если человеку сказали, рака нет, то он успокаивается, не диагностируется до последнего. Вторые — это когда пациенту ставят диагноз “рак“, а рака у него нет. Последствия этого понятны: мы каждую неделю с этим сталкиваемся. Ребенок, три года, обнаружили новообразование, берут и удаляют полкишечника и полжелудка. Исследуют, а раком и не пахнет».

(Игорь Найденов, «Случай человека», «РР» № 16, 2017)

Сергей Самойленко

Ученый-вулканолог из Петропавловска-Камчатского, создатель образовательных проектов-музеев «Вулканариум» и «Интересариум»

«На Камчатке в Институте вулканологии он занялся научной деятельностью. Но тут же подвернулись какие-то киношники, как раз из Кореи, и его к ним пристегнули, сообщив: будешь рассказывать и показывать. Он стал водить их на вулканы. И каждый год появлялись то туристы, то журналисты. Это стало частью его повседневности. Причем в этом деле он преуспел настолько, что теперь имеет репутацию гида для гидов. Так и дослужился до должности замдиректора Института вулканологии. Вроде бы карьера на подъеме — сиди и радуйся. А ему скучно заниматься бюрократией. И он снова выкидывает коленце: уходит с высокой должности и начинает заниматься музеем».

(Игорь Найденов «Живущий внимательно», «РР» № 14, 2017)

Наталья Таубина

Директор фонда «Общественный вердикт», оказывающай правовую помощь жертвам российских правоохранительных органов

«— Так или иначе, мы опровергнуть ничего не смогли. Все ходатайства защиты отклонялись, а все ходатайства обвинения принимались судом благосклонно. Аккурат в тот период времени шла кампания ”борьбы с педофилами, маньяками и прочими гомосеками” — под принятие закона о запрете пропаганды гомосексуализма. И были нужны показатели. И нужен был процесс…

В результате Руслан получил семь лет “строгого”. Я взвыла. Е-моетвое-и-наше…. За что?! В состоянии полнейшего уже отчаяния я набралась смелости позвонить в Москву, в фонд “Общественный Вердикт”. Так в моей жизни появились Наташа Таубина, директор фонда, и адвокат Ира Бирюкова. В результате их работы удалось семь лет “строгого” заменить на 5/5 лет “общего”. Но и это было только начало...»

(Дмитрий Беляков, «Наша милиция нас…», «РР» № 19, 2017)

Протоиерей Александр Ткаченко

Основатель первого в России детского хосписа (Санкт-Петербург)

«— Тут никого не нужно убеждать жить. Ребенок просто живет. Здесь я практически не встречал глубокой депрессии и суицидальных желаний. Но был другой случай: мальчик не хотел проходить очередной этап лечения. Родители никогда не могут сказать: “Все бесполезно, больше ничего делать не будем. Станем просто наслаждаться пением птиц”. Но ребенок чувствовал, что происходит с его телом, он имел право выбирать. У него уже были метастазы в легких. У нас с ним был серьезный разговор. Он сказал: “После химии у меня голова дурная. А голова — это единственное, что у меня осталось. Не лишайте меня этого. Дайте мне быть самим собой, а не тем, что делает со мной химия”. Да, дети часто мужественнее взрослых. Но со взрослыми и говорить проще, а с детьми директивно — нельзя. Только они сами побуждают тебя говорить с ними напрямую, вопросы задают, к сути подводят. Сначала как будто проверяют — можно тебе доверять или нет, сможешь ли честно ответить на вопросы. А потом спрашивают — неожиданно, напрямую».

(Марина Ахмедова, «Имеющий дело с жизнью», «РР» № 1, 2017)

Марина Трубицкая

Создатель «Сообщества взрослых усыновленных»

«— Это было бесценно, — взволнованно говорит Марина. — Меня встретила семья — тетя, двоюродные сестры и брат, племянники. Тепло, воспоминания, рассказы о близком и далеком прошлом, о трагической истории родителей, об их ошибках и горе, история рода, прабабушки и прадедушки, война и беды довоенных лет — это все теперь мое, это и моя история тоже. Я не понимаю, почему я была законом этого сокровища лишена! Зачем это, какая такая “защита прав ребенка” заключается в отобранной тайной усыновления истории рода? Я рассказала обо всем приемной маме, и она порадовалась за меня, сказала: “Хорошо, что теперь ты знаешь свои корни”. Много лет в душе у меня были тайна и страх. А оказалось — там люди, которые меня помнят и переживают. Теперь я понимаю, зачем мне все это было нужно».

(Анна Маленко, «Две мамы и ни одного прошлого», «РР» № 16, 2017)

Вика Федорова

Экс-журналистка, устроившаяся санитаркой в самую «тяжелую» больницу Саратова

«Виктория взялась за то, от чего когда-то зареклась: в мытье туалетов, в уходе за лежачими больными, “в кишках и крови” она увидела новый смысл. Никто не мог поверить, что Вика всерьез решила сменить профессию, никто не слышал, чтобы в 30 лет поступали на медицинский. Даже молодой человек решил, что она уехала, чтобы развеяться: “Как успокоишься — вернись”.

— Я все не возвращалась, а когда со второй попытки поступила в вуз, он позвонил, поздравил. Теперь мы друзья. Может быть, если бы я действительно его любила, я бы не стала менять профессию. Началась новая жизнь. Виктория вступала на чужую территорию.

— Самомнение как у журналиста у меня было ого-го. А тут я, по сути, никто.

Мытье туалетов и помогло привести в равновесие самомнение и реальность».

(Мадина Магамедова, «Дефибрилляция», «РР» № 12, 2017)

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Дьявол только один Дьявол только один

Кому нужны войны памяти по поводу второй мировой

Русский репортер
Хороший тон Хороший тон

Как добиться эффекта идеально гладкой сияющей кожи с помощью тональных средств

Лиза
«Ренессанс политического ислама заканчивается» «Ренессанс политического ислама заканчивается»

Страны Ближнего Востока будут все больше осознавать свою субъектность

Монокль
Дух свободы Дух свободы

Подчеркнуто мужское пространство со своей неповторимой атмосферой и харизмой

SALON-Interior
«В церкви Божией разгласия» «В церкви Божией разгласия»

Почему и как образовались сразу две «параллельные» русские митрополии?

Дилетант
Старикам везде у нас почет Старикам везде у нас почет

Самые уважаемые автомобильные марки в современной России

Автопилот
Что делать, если посудомоечная машина не сливает воду Что делать, если посудомоечная машина не сливает воду

Случаи, почему течет посудомойка, а также способы, как это исправить

CHIP
За что держаться, когда думаешь, что мир рушится: концепция антихрупкости За что держаться, когда думаешь, что мир рушится: концепция антихрупкости

Что такое концепция антихрупкости, которая помогает выстоять?

VOICE
Первые роли 10 знаменитых современных актеров Первые роли 10 знаменитых современных актеров

Педро Паскаль, Милош Бикович, Тимати Шаламе и другие в своих первых ролях

Maxim
Кокни пацана Кокни пацана

«Джентльмены»: образцовый Гай Ричи в восьми сериях

Weekend
Неофициальные шестидесятые: от СМОГа до «ахматовских сирот» Неофициальные шестидесятые: от СМОГа до «ахматовских сирот»

Неофициальная поэзия 1960-х: поэтические содружества и авторы-одиночки

Полка
Всего два дня отсутствия здорового сна могут заставить человека чувствовать себя на годы старше Всего два дня отсутствия здорового сна могут заставить человека чувствовать себя на годы старше

Недосып прибавляет к ощущаемому возрасту человека почти 4,5 года

ТехИнсайдер
Парус, лыжи, кошки, спиннинг… Парус, лыжи, кошки, спиннинг…

В кратер вулкана на лыжах и неделя «вне зоны действия сети»

Вокруг света
Мне нужны твои камбэки: чем хороша французская драма «(Не)бывшие» с Гийомом Кане? Мне нужны твои камбэки: чем хороша французская драма «(Не)бывшие» с Гийомом Кане?

почему стоит смотреть новую драму Стефана Бризе «(Не)бывшие»?

Правила жизни
Два аспида не поделили червягу Два аспида не поделили червягу

Исследователи стали свидетелями битвы за добычу между двумя коралловыми аспидами

N+1
Андрей Михайлов: «Эволюция людей похожа на одомашнивание самих себя» Андрей Михайлов: «Эволюция людей похожа на одомашнивание самих себя»

Футуролог Андрей Михайлов — о влиянии технологий на человеческие привычки

РБК
Бизнес на скорость и выносливость Бизнес на скорость и выносливость

Как изменились тренды мировой фитнес-индустрии

РБК
Сколько баллов в урагане чувств? Сколько баллов в урагане чувств?

Как повысить уровень EI и доказать – будущее не за роботами

Psychologies
Петля затягивается: чем опасна новая уязвимость для проведения DDoS-атак Петля затягивается: чем опасна новая уязвимость для проведения DDoS-атак

Эксперты обнаружили новый вид атаки типа «отказ в обслуживании» (DDoS)

Forbes
За пределами привычного: нетрадиционные объекты интеллектуальной собственности и их особенности За пределами привычного: нетрадиционные объекты интеллектуальной собственности и их особенности

Виды нетрадиционных объектов интеллектуальной собственности и их значение

Наука и Техника
Пой, ласточка, пой Пой, ласточка, пой

Какими умениями нужно обладать, чтобы стать оперным певцом

Лиза
Памяти Марчелло Гандини: вспоминаем автомобили, которыми мы восхищались в детстве Памяти Марчелло Гандини: вспоминаем автомобили, которыми мы восхищались в детстве

Марчелло Гандини создал машины, о постерах с которыми мы мечтали в детстве

Maxim
Мексиканская Калифорния с севера на юг Мексиканская Калифорния с севера на юг

Калифорнийский полуостров — место особенное

Y Magazine
Завтра не имеет значения (Ленин в письмах Лидии Дан) Завтра не имеет значения (Ленин в письмах Лидии Дан)

В семье Цедербаум шестеро из восьми детей стали социал-демократами-меньшевиками

Наука
Метод часов: как диагностировать раннюю стадию деменции у пожилого родственника Метод часов: как диагностировать раннюю стадию деменции у пожилого родственника

На что обратить внимание, чтобы не упустить развитие деменции у близкого?

Psychologies
Только вперед Только вперед

Детские и недетские вопросы — от важности побыть одному до индульгенции границ

Psychologies
Расовая теория: цвет кожи и свет разума Расовая теория: цвет кожи и свет разума

О теории вырождения (дегенерации), расовой теории («научном расизме») и евгенике

Знание – сила
Более позднее удаление паховой грыжи у недоношенных детей оказалось более безопасным Более позднее удаление паховой грыжи у недоношенных детей оказалось более безопасным

Стратегия отложенного удаления паховой грыжи у недоношенных детей безопаснее

N+1
Вне моды Вне моды

Blue Jeans — одна из самых сложных суперъяхт верфи Van der Valk

Y Magazine
Ни дна без строчки Ни дна без строчки

Как Юрий Олеша всю жизнь размышлял о своем поражении и искал для него слова

Weekend
Открыть в приложении