Актуально. Годовщина
Была такая Украина
Репортаж из прошлого: Полтава за неделю до победы Майдана
Три года назад, с 18 по 20 февраля 2014 года, в столкновениях в центре Киева погибли 75 человек — и протестующие, и силовики, после чего власть сменилась. «РР» посчитал лучшим способом напомнить об этой дате репортажем — в данном случае из прошлого, из центра Украины — Полтавы, за считанные дни, вернее даже часы до начала гражданской войны. Три года назад этот текст не мог быть опубликован: история стремительно завертелась, и наш спецкор Игорь Найденов срочно выехал из Полтавы в Киев, а утром 20 февраля уже стоял рядом с милиционерами, в которых со стороны Майдана летели пули (см. «РР» № 48 (326) от 26 февраля 2014 года, «Беглая гвардия. Спецназовцы “Беркута”: с чего изменяется Родина»). А сейчас нам кажется актуальным репортаж из мирной еще Украины, сопровожденный короткой справкой о том, что случилось впоследствии с его героями
Рядом с захваченным активистами местного майдана зданием полтавского облсовета проходят две оживленные городские трассы. Время от времени водители, поравнявшись с майдановцами, начинают жать на клаксоны.
— Вот побибикать в нашу поддержку — это они могут, — раздраженно говорит активист Виталий Клименко. — А так, чтобы выйти сюда и постоять с нами, — этого нет.
— С чего вы взяли, что это в вашу поддержку?
— Слышите? Сначала «би-би», затем «би-би-би-би». Знаете, что это значит? «Слава Украине!» А отзыв такой: «Героям слава».
Проезжает следующая машина. Издает на одно «би» меньше.
— А это что?
— Это неприлично.
Поющий Емец
Полтава — метафорическое сердце Украины и ее духовный корень. Здесь на выборах голосуют так, как в среднем по стране. И еще считается, что полтавская мова — самая правильная.
Как во всяком уважающем себя городе, к тому же следящем за политической модой, в Полтаве тоже образовались свои майдан и баррикада. Правда, скорее по общей инерции и под киевскую копирку, чем посредством местной самодеятельности.
А было дело вот как. 25 января намагниченные теленовостями граждане собрались перед обладминистрацией — с криками «Банду геть», естественно, в масках и с бейсбольными битами. Словом, прикинулись по-столичному. Их позыв можно было расшифровать таким образом: везде госздания захватывают, а мы что, лысые?
Однако путь им преградили спецбойцы харьковского «Беркута». И началось классическое стояние. Протестующие требовали от губернатора Александра Удовиченко уйти в отставку и покинуть ряды провластной «Партии регионов». Хотя непонятно, где тут логика: если бы он ушел со своего поста, не все ли равно, с каким партийным билетом? Впрочем, глупо искать логику в поведении людей с битами. Так или иначе, губернатор отказывался и отвечал, что удовлетворять народные чаяния не намерен. Но и применять силу в отношении собравшихся на площади запретил.
Кстати, сообщения об их численности сильно разнятся. Активисты майдана уверены, что речь надо вести о тысячах и тысячах. В обладминистрации говорят: «Ну, были бесноватые впереди. Штурмовики — не полтавчане, бригады ультрас. И за ними человек двести наших глазели, зеваки — разве можно пропустить такое представление?»
Толпа наседала, громыхала щитами, очевидцы утверждают, что активисты уже готовы были поджигать «коктейли Молотова». Но тут, слава богу, свою роль сыграл «поющий милиционер». Вернее, это позже его стали так называть. А тогда это был просто начальник городской милиции подполковник Виталий Емец.
В какой-то момент он оказался в самой гуще протестантов, на подступах к «Беркуту». Как раз в это самое время кто-то из заводил предложил почтить память погибших на киевском майдане минутой молчания. Виталий Емец не растерялся: снял шапку и присоединился к протестующим. А затем запели гимн Украины. Толпа подхватила, грохнула: «Никогда не умрет Украины ни слава, ни воля…». Подполковник милиции затянул тоже, как мог и как помнил. И вот этот вид поющего вместе со всеми милиционера удивительным образом подействовал на людей. Тем более что многие его узнали — здешнего, полтавского насквозь, начинавшего с участкового уполномоченного. И как-то разом агрессия стала стихать, посыпались предложения о мирных переговорах с властью. В результате протестующие плюнули на обладминистрацию и заняли соседнее здание облсовета. При этом разбив всего одно стекло.
— Не обижаетесь на прозвище? Ведь это на всю жизнь. Помните у Гоголя, земляка вашего: каким именем народ наградит, такое и будешь носить, не отстанет.
— Не самое плохое. Лучше, чем полицмейстер-то.
— Вас люди благодарят за то, что вы фактически предотвратили бойню?
— Ну да — бывает, подходят… Или не подходят.
Уже бояться или рано?
Мы разговариваем у здания Октябрьского суда. Он в кепарике, в дубленочке, штиблеты с носами, с цигаркой.
Оказывается, здесь можно вот так запросто взять, подойти к главному милиционеру и потрепаться с ним о том о сем.
Вот-вот начнется заседание, на котором изберут меру пресечения для двух активистов полтавского майдана, обвиняемых в организации тех самых массовых беспорядков.
Первый — оппозиционер Петр Ворона, бывший сельский учитель, депутат облсовета, глава местного отделения партии «Удар» и помощник Виталия Кличко. Взрослый, холеный человек. Держится мужественно, даже высокомерно. Видно, что в своей стихии.
Сначала он говорит традиционные для своего амплуа вещи.
— Идет борьба с недемократической властью. Ненависть к Януковичу сгладила внутриукраинские противоречия и объединила самых разных людей. Произошла ломка среди его электората на Востоке и на Юге. Его стратегическая ошибка — отсутствие общения с народом. Майдан — это угроза для путинского режима, революционный вирус, который может распространиться на Россию подобно Арабской весне. Поэтому Путин поставил Януковичу задачу: не допустить распространения померанцевой заразы за пределы страны.
В общем, скучно, господа. Те же, там же, о том же.
Но затем Ворона выдает на-гора: — Да, я все это организовал, я призывал людей захватывать здания. Но на суде я буду все отрицать. — Это он говорит в мой диктофон громогласно, так, чтобы слышали все вокруг: сторонники, журналисты, милиционеры, прокурор, выглянувший перекурить.
Второй подсудимый — руководитель полтавских отрядов самообороны Роман Чабанюк. Совсем парень еще, стоит, нервно переминаясь с ноги на ногу, в глазах тщетно скрываемый вопрос: уже начинать бояться или еще рано? Наконец, полтавские революционеры проследовали на суд.
Группа их поддержки — едва ли человек сорок. А ведь объявляли «всеобщую мобилизацию». И в соцсетях, и так. И сколько же пафоса. И почему лексика войны? Как будто сами себя пугают, накручивают, малюют черта. Откуда этот 1917 год?
А там и «всеобщая экспроприация» — легко рифмуется — значит, не за горами. Страшно. Но и смешно в то же время. Потому что трудно отделаться от мысли, что часть этих людей — просто-напросто не наигравшиеся в «Контру» геймеры.
Они маются. Надо что-то предпринимать, сообразное моменту, но вот что? Ладно, — кажется, думает вон тот парень с чубом и портативным мегафончиком, — начнем, помолясь, как научили в Киеве. Встали под окнами — и понеслось: «Кучка идиотов судит патриотов», «Милиция с народом, мусора с уродом». Милиционеры тем временем, скучая, стоят рядом с отсутствующими взглядами.
Но один из них, старлей Александр, оживленно болтает с юристом частной фирмы Виталием Клименко, активистом майдана, 33 лет. Они вроде соседи или даже в одной школе учились. Здесь такое часто бывает. Полтава — город невеликий: трехсот тысяч жителей нет. Многие друг друга хорошо знают или пересекались. Оппозиционер и милиционер добродушно препираются:
— Дождались бы вы выборов президента в 2015-м — тогда бы и буянили. Был бы ваш протест легитимным. А так — большая хулиганка.
— Какая разница — все равно все сфальсифицируют.
— Да я на трех выборах участки охранял, чтоб ты знал. Ну не видел я этих ваших фальсификаций, «каруселей». Зачем мне врать? Урны прозрачные. Наблюдатели от всех партий.
— Теперь уж что говорить. Народ поднялся, — юрист гордо кивает на группу поддержки.
— Поднялся. Ха-ха, — старлей презрительно сплевывает. — Во время помаранчевой революции и то было больше народу. Тысяч пятнадцать пришли. А сейчас, 25-го января, полутора не набралось. Я знаю, я тогда в облсовете стоял. В два бы счета все снесли, если б команда была.
— Мы снесли или вы?
— Да мы, конечно. Скажешь тоже. Когда уже только все это кончится — я детей два месяца не видел, сплошное усиление…
Go Away с пирожками
А под окнами продолжается: «Ганьба, ганьба». Как будто уличный лоточник выкрикивает название пирожков.
— А что это такое — ганьба? — спрашиваю одного из демонстрантов, не участвующего в оре.
— Не знаю, как перевести. Может, go away, — говорит Геннадий Бойко, активист оппозиционной «Батькивщины».
Пока идет суд, приходит новость. В Кременчуге — это промышленный центр в Полтавской области — неизвестные застрелили судью Александра Лободенко, который двумя неделями ранее вынес решение об аресте четырех активистов местного майдана — они тоже обвиняются в захвате мэрии.
Охрану полтавской судьи по фамилии Тимошенко тут же усиливают. Уже четыре милиционера несут службу в непосредственной от нее близости, тело в тело.
Суд завершается только ближе к вечеру. Обоих обвиняемых заключают под круглосуточный домашний арест, надевают электронные браслеты.
Такой вердикт действительно выглядит странным. Ведь по всей Украине уже арестованным активистам смягчают меру пресечения в преддверии 17 февраля, когда по закону всех участников массовых акций протеста должны амнистировать при условии, что майдановцы освободят госучреждения и разблокируют улицы в Киеве.
— Здесь нет ничего странного, — спокойно, несмотря на «милицейский произвол», растолковывает полковник Емец. — Для того чтобы амнистировать, их сначала нужно привлечь к ответственности. Иначе люди будут думать, что можно вот так просто, не опасаясь уголовного кодекса, захватывать здания. Получается, что в Полтаве своих провинившихся мы наказываем самыми последними. И, возможно, 17-го они уже будут свободны.
— А если облсовет все-таки не освободят? Допускаете, что власть применит силу?
— В Полтаве никогда ничего силового не будет. Это особенный город, у него такой менталитет — мы всей Украине показываем, как надо решать проблемы, мирно воевать, — заключает подполковник-непротивленец.
Ленивый протест
В самом деле, Полтавщину общим украинским аршином никак не измерить. Она, мало сказать, неоднородна — каждое местечко здесь уникальное, самостийное, себе на уме. Какая-то вдруг крошечная деревня, а там церковь сверкающая и обязательно с иконой мироточащей. То есть не чета прочим. И повсеместно гоголевщина, да с налетом мистицизма: Диканьки и Вии.
— Мы за три года ввели в эксплуатацию 122 детских сада, это значит, обеспечили местами более 10 тысяч детей, — рассказывает замгубернатора Валерий Пархоменко. — Приезжаю в деревню, докладываю об этом местным. А они говорят: нам это до лампочки, это у кого дети — а нам дороги давай, газ давай! Такова психология полтавчанина: сколько бы власть ни делала хорошего, он заметит только плохое, — продолжает чиновник немного даже обиженно. — И ведь при этом область — донор, входит в тройку по отчислениям в госбюджет; все соцпрограммы работают, наши местные бюджеты сверстаны и приняты, в отличие от других областей — там, где правит майдан. А оппозиция? Им-то что — у них развязаны руки и языки, и нет наказания. Вот если бы на месяцок не дать им пенсий, зарплат, пособий… может, тогда бы они поняли, что деньги ниоткуда не берутся, и сообразили, для чего нужен госаппарат.
Но массовой поддержки у местного майдана почему-то нет.
Хотя поначалу все было забористо. Сформировали, как и везде, народную раду из числа оппозиционных депутатов местного самоуправления и майдановского актива. На первом же своем заседании она приняла решение запретить «Партию регионов» и Компартию Украины. Стали собираться по вечерам в сессионном зале: когда лекцию послушают о текущем политическом моменте, когда концерт затеют. Вход свободный. В иные дни полный зал набивался. Народ в депутатских креслах сидел, не снимая шуб и шапок, и у всех на лицах было одинаковое выражение удовлетворения от свершаемой социальной мести. Но постороннему наблюдателю в голову не лезло ничего кроме ленинской кухарки.
В воскресенье — обязательное вече. Как в Киеве, что ж.
А теперь как? Ну, стоит одинокая палатка на виду обладминистрации. Очень похожа на ту, в которой в свое время перед Белым домом в Вашингтоне объявил голодовку знаменитый диссидент доктор Хайдер. А потом выяснилось, что он таким образом пытался похудеть.
Ну, дежурят на баррикаде около облсовета два с половиной активиста — какие-то изнуренные подростки греются у бочки-костра. Масок на них нет. Это в миллионном Киеве можно сохранить анонимность, а здесь, где тебя каждая собака знает, нет смысла прятать лицо. Да, в руках у них дубинки, но в большей степени похожие на предметы кухонной утвари.
Радикалов из «Правого сектора» нет. Западенцев — тоже. Говорят, приезжали две машины, покрутились. Поняли, что Полтавщину не спровоцировать на войну, уехали. Нет здесь, как в Киеве, подозрительности и поисков провокаторов: проходи в здание кто хочешь. Многие спортсмены перестали заглядывать. Насмотревшись ТВ, думали, что веселые махачи будут чуть не ежедневно, а в Полтаве их даже не предвидится.
К тому же сама баррикада, сработанная из мешков, набитых снегом и льдом, и без того невысокая, понижается каждый день. На улице плюсовые температуры — вот она и тает, как морок или злая снегурочка.
Активисты и сами осознают свою карикатурность, иногда, словно в шутку, называя себя как бы майдановцами на как бы баррикаде.
А после того, как суд обязал протестантов освободить облсовет и в здании отключили свет и отопление, оно и вовсе опустело. Если случается какое-то революционное собрание, то проводят его на улице, перед входом.
Дуля в кармане
— Что вы хотите? Это обычная вирусная технология, — говорят в штабе «Партии регионов». Я их едва отыскал: ни флагов, ни вывески. Свежевыкрашенный фасад. Оказывается, все было исписано гадостями. Вот и пришлось замазывать.
— Оппозиция свое отрабатывает. Им надо было дать в центр ТВ-картинку, и они отчитались: баррикада, одна штука — есть, палатка с буржуйкой — присутствует. Вот от кого они забаррикадировались? Их же никто ни разу пальцем не тронул.
Местные социологи провели опрос «Полтавчане и майдан». 45 процентов жителей Полтавы поддержали захват облсовета, 30 — против, 15 — не определились, 10 — «это безразлично». Но примерно две трети симпатизирующих майдану сообщили, что в случае силового противостояния с правоохранительными органами предпочтут отказаться от борьбы.
В Полтаве даже вошел в обиход такой термин, как «ленивый протест». Если выражаться проще, то здесь у каждого есть наготове дуля. Но она спрятана в кармане. Может, кто вынет и покажет. Но скорее всего — нет. Таково внутреннее свойство территории.
Пришла новость из Донецка: заговорили об учреждении Донецко-Криворожской республики, мол, даже выдают паспорта. Из Крыма сообщают: просят Россию выступить гарантом целостности автономии. Футбольные торсиды накануне открытия сезона договорились о перемирии: «От Луганска до Карпат фанат фанату — друг и брат». Луганск же телефонирует: казаки вышли патрулировать улицы. А в Полтаве — ноль общественного движения, даже намека нет. Вот все, на что хватает выдумки: «В парке города Гребенка обезглавили статую Ленина». В обычное время это был бы вандализм, а сейчас, конечно же, идейная борьба.
Что там говорить, если на киевском майдане даже нет постоянной палатки Полтавы! Иногда кто-то полтавский приедет, постоит два-три дня, сфотографируется на фоне революции, затем сворачивается. Отметился, стало быть.
Почти каждый из местных майдановцев — человек особенный, так сказать, со своею думкой. Например, Людмила Олексиенко. Образование среднее, работала в майонезном цеху и администратором в санатории. Мать троих детей, вот они все тут — в облсовете. Еще в декретном отпуске по уходу за младшей дочерью.
Людмилу полтавский майдан не очень устраивает, поэтому она ездит на киевский. Там трудится в санчасти.
— Зачем вам это?
— Не хочу, чтобы мои дети жили, как я живу.
Она рассказывает, что пока была в столице, к ней домой приходили из органов опеки — хотели, говорит, родительских прав лишить. Но ее сестра и мать отбились.
— А хотите, я вам ранение свое покажу? — спрашивает Людмила и, не дожидаясь ответа, оттягивает носок на ноге. Обнажается небольшая синяя впадина-отметина.
— Латунная пуля, — с гордостью говорит Людмила. — На катушку от ниток похожа.
Учитель истории
У здания обладминистрации проходит митинг в поддержку действующей власти: «Сохраним Украину». Народ приехал на автобусах со всей области, об этом говорят таблички в руках. Доминируют выражения: «не допустить государственного переворота», «избежать кровопролития и гражданской войны». Антимайдан, словом.
Подхожу к группе из Миргорода.
— Знаете, на майдане говорят, что ваши администрации свозят вас сюда под давлением: или поедете митинговать, или увольнение.
— Как меня уволить? — весело, с вызовом отвечает одна из участниц митинга. — Меня, учительницу истории с 20-летним стажем? И где они посреди года мне замену найдут?
— Так вы что — в самом деле за власть?
— Вообразите, на Полтавщине есть немало людей, которым неприятно думать, что к управлению страной снова могут прийти Швондеры. И еще я уверена, что плохой мир всегда лучше хорошей войны.
Три года спустя
Поющий милиционер Виталий Емец в конце марта 2014 года изящно вытащил тогдашнего мэра города Александра Мамая из стычки с активистами «Правого сектора», но в начале апреля уволился с должности начальника милиции Полтавы. Потом работал в райотделах, не прошел переаттестацию и уже в 2016 году вроде как успешно оспорил свое увольнение, но добьется ли возвращения в милицию — неясно.
В 2015 году по сравнению с 2013-м в Полтаве стремительно выросла преступность: скажем, преступлений с применением огнестрельного оружия стало вдвое больше — 1526, причем оружие в основном уже не охотничье, а боевое. В сводках полиции постоянно мелькает ограбление кладбищ: сдают ограды на металлолом.
Координатор полтавского Евромайдана Виталий Клименко продолжил активистскую деятельность. Так, в августе 2014 года он комментировал осквернение в Полтаве мемориала «Небесной сотне». Неизвестные написали: «Герои, верните горячую воду» и «На ваших руках кровь Донбасса». Клименко заподозрил, что к этому могут быть причастны переселенцы из Донбасса:
— Полтавщина искренне их приняла, но некоторые из этих нелюдей думают, что мы им еще что-то должны. Оппозиционер Петр Ворона остался депутатом и оппозиционером, поддерживал в 2016 году в Полтаве блокаду трассы Киев–Харьков «ветеранами АТО» и заявил, что власть оторвалась от народа. Другой бывший подсудимый, активист «Свободы» Роман Чабанюк в 2016 году с протестом покинул пост председателя Шевченковского района Полтавы.
Из школ Полтавы исчезает русский, зато проводятся дни вышиванок и сборы теплых вещей воинам АТО.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl