Ветер с юга
Главный редактор Robb Report в компании спорткара Porsche и лучшего гастрокритика Ивана Глушкова проверил для вас маршрут по знаковым заведениям Ростова-на-Дону и прилегающих территорий
Свадьба Мелании до Трампа и немного Ефремова
Любой, а уж тем более гастрономический тур по Ростову-на-Дону следует начинать со станицы Старочеркасской. Именно тут, в 30 километрах от Ростова, зародилось донское казачество и появился на свет генерал Матвей Платов, в честь которого назван местный международный аэропорт. Сорок минут езды до аэропорта на быстром авто, и вы на месте. Здесь в Воскресенском войсковом соборе хранятся оковы Степана Разина, в которых он был отправлен в Москву на казнь. Увидеть эти кандалы нужно хотя бы для того, чтобы ощутить мощь и масштаб великого атамана, но для пущего эффекта предварительно стоит прочесть роман Василия Шукшина «Я пришёл дать вам волю». Пока вы будете осматривать музей-заповедник, расскажу историю фразеологизма «Как на Маланьину свадьбу», чтобы как следует разжечь аппетит. История эта описана в зарисовках Валентина Пикуля. Речь о страсти другого видного атамана по имени Степан — Степана Даниловича Ефремова — и своенравной казачки Маланьи. Вообще-то «Мелания» — слово греческое и переводится как «жестокая», и в целом с неймингом родители не ошиблись. По словам экскурсовода, Маланья была крупнейшей в Черкасске торговкой рыбой. По версии писателя Пикуля, в тот день, когда Ефремов повстречал её на базаре, торговала она не рыбой, а бубликами. Флирт сорокалетнего «старика» и двадцатилетней язвы начался с торгов за «дырку от бублика», а кончился самой убойной на Руси свадьбой. Богатству и власти Ефремова на тот момент позавидовал бы и Дональд Трамп — столы «донской Венеции» ломились с таким треском, что гуляли на свадьбе с месяц. (Венецией станицу называли экспаты — по весне, когда разливался Дон, передвигаться по Черкасской можно было только на лодках.) История атамана Ефремова закончилась ссылкой за неповиновение царице Екатерине II, а вот Маланья умудрилась припрятать кучу добра прямо перед арестом мужа, так что и без него жила прекрасно. Судя по тому, что в местной галерее её портрет — единственный из женских, авторитет её на Дону был непререкаем.