Рената Литвинова: «Если у тебя огромный зад, не стоит ходить в шортах»
Утро, пыльный павильон ВДНХ «Оптика». Рената появляется минута в минуту. О ней и ее обязательности ходят противоречивые отзывы: с одной стороны, Литвинову трудно поймать («Я пыталась с ней встретиться полтора года», – призналась одна бойкая пиарщица) – актриса и режиссер периодически меняет номер телефона; может месяцами не находить время для короткого звонка («Рената очень загружена, расписана буквально каждая минута», – извинится один из двух ее помощников); но если вы единожды ударили по рукам, Рената на проекте будет. И будет вовремя – в отличном настроении.
«Я поменяла номер, когда стала писать пьесу «Северный ветер», потом поменяла, когда начала репетировать. Нужно было отсечь все лишнее и сосредоточиться – так много звонков и всяческих искушений. Телефон, по сути, превратился в зло. И эта вечная доступность и ожидания какого-то звонка...»
Рената уверена, что мы освободимся быстрее запланированного, и причин сомневаться в этом нет. Работать она умеет, и ей определенно нравится шокирующий (во всяком случае, шокирующий наш отдел дистрибуции: «Литвинова на обложке? Разве ж ее узнать? Где мундштук, простите?») новый образ, который SNC для нее сочинил: «голое» лицо (разумеется, на его создание звездный визажист Андрей Шилков тратит добрые два часа – классика! Ведь сложнее всего работать с минимумом макияжа), никакого ретро. Парикмахер, часто работающий с Ренатой, по привычке начинает укладывать ее волосы в холодную голливудскую волну, но для обложки стилисты SNC настоятельно просят зачесать их назад. В интервью Рената признавалась, что всю жизнь стилисты и визажисты считали ее «немодной»: еще бы – русская Марлен Дитрих в эпоху румяных куколок, точно из рекламы фермерской сметаны вроде Даутцен Крес.
«Внешность – тут у меня «раскосяк». Заниматься оболочкой, при этом ночами писать сценарии и пьесы – как это совмещать? Вы видели, как вы- глядят писатели или сценаристы – се пишушие? Это реально вредная для внешности профессия. И я никогда не разбиралась в моде, не знала, как одеваться, – этому меня учили фильмы. В героинях Антониони я нашла выход, стиль и видела свою униформу. Как он одевал своих актрис! Так просто, словно вставлял картину в рамку. Я помнила лицо актрисы и не помнила, во что она одета. И это так правильно. Антониони научил меня: одежда – не главнее человека и не имеет права затмевать меня, мешать, отбирать мою силу.
Помню, модным считалось цветное. А цветное всегда меня уродовало, особенно в восьмидесятые. В институте я попросила маму сшить мне маленькое платье. И шила себе сама – из кусочков, из обрезков разных тканей платья как у героини «Соляриса». Я, кстати, до сих пор их иногда ношу. Но моей главной модой были черный свитер с юбкой, платье с черным пиджаком».