Марион Котийяр: “У меня есть хорошее свойство – одержимость”
Звезда, которая чуть не бросила карьеру ради Гринписа. Француженка с «Оскаром». Влюбленная женщина, настаивающая на своей свободе. Марион Котийяр полна противоречий. Но она разрешает их легко и естественно, как дышит.
Сейчас ее партнер на другом конце света. Пятилетний сын гуляет с няней на берегу Гудзона недалеко от небоскреба, где они живут – она, Гийом Кане, актер и режиссер, и их сын Марсель. Тут мы и сидим – на 10-м этаже, в большой, светлой, аскетично обставленной нью-йоркской квартире. «Роль роскоши интерьера играет экстерьер», – шутит Марион Котийяр. Но эта идея – заменить дизайн видом на океан – многое о ней говорит. А вот сама она о себе говорить не умеет. Поэтому разговор наш даже не бег, а ходьба с препятствиями. Мы перелезаем через вопросы, которые кажутся Марион придающими ее персоне «несвойственную ей значимость», мы почти не говорим о ее личной жизни, и не потому что она подозревает во мне алчного папарацци, а потому что «это же все как на ладони – встретила своего человека, влюбилась, потом родился Марсель. А скоро родится и некто второй». Она хочет говорить о кино, ролях, режиссерах, перед которыми преклоняется, – о Спилберге, о Скорсезе, о Манне, о том, что каждый из них создает в фильме свой мир… И мне, пришедшей за интервью, почему-то нравится, как она мягко отклоняет мои вопросы. Мне нравится, что за весь разговор она пошевелилась всего один раз – чтобы ответить на телефонный звонок: «Да, дорогой… Нет, они гуляют, а у меня интервью. …И я тебя». Мне нравится, как смягчился ее голос на этой краткой фразе, которая прозвучала совсем не как дежурное прощание. И вот теперь я не знаю, удалось ли мне, услышав, записать эту Марион Котийяр – женщину из квартиры, «обставленной» видом на океан.
Psychologies: Вы – одна из самых известных актрис в мире. Вы играете в голливудских блокбастерах, что невероятное достижение для актера из Европы. Вы, француженка, говорите на американском английском без акцента. Вы играете на музыкальных инструментах. Во многом вы – исключение. А вы сами себя чувствуете исключением?
Марион Котийяр: Я не знаю, как отвечать на этот вопрос. Это все какие-то фрагменты из личного дела! Какое это имеет отношение ко мне? Какая связь между живой мной и вот этой справкой?
А разе нет связи между вами и вашими достижениями?
М. К.: Но она не измеряется в «Оскарах» и в часах, проведенных с преподавателем фонетики! Есть связь между способностью полностью погрузиться в работу и результатом. А между способностями и наградами… для меня это спорно. Самое чистое, беспримесное ощущение личного достижения у меня было, когда я купила свои первые белые трюфели! Злосчастная кучка стоила 500 франков! Это было очень дорого. Но я купила, потому что почувствовала, что теперь наконец зарабатываю на себя достаточно. Купила и несла домой, как Священный Грааль. Разрезала авокадо, добавила моцареллы и действительно почувствовала праздник. В этих трюфелях воплотилось мое новое самоощущение – человека, который может жить полной жизнью. Мне не нравится слово «связь», когда мы говорим о моей, так сказать, социальной жизни. Есть связь между мной и моим ребенком. Между мной и тем, кого я выбрала. Связь – нечто эмоциональное, без чего я не мыслю жизни.
А без карьеры, получается, мыслите?
М. К.: Не хочу выглядеть неблагодарной лицемеркой, но, конечно, не вся моя жизнь – профессия. Моя карьера – скорее результат одного странного свойства моей личности – одержимости. Уж если я чем занимаюсь, то полностью, без остатка. Я горжусь «Оскаром» не потому, что это «Оскар», а потому, что он получен за роль Эдит Пиаф. Она вошла в меня вся, заполнила меня собой, я и после съемок долго не могла избавиться от нее, все думала о ней – о ее страхе одиночества, который поселился в ней с детства, о ее попытках обрести нерушимые узы. О том, как она была несчастна, несмотря на мировую славу и обожание миллионов. Я чувствовала ее в себе, хотя сама – категорически другой человек. Я люблю быть одна и до рождения сына даже отказывалась жить вместе с партнером. Мне нужно много моего личного – времени, пространства, уединения. Вот это я ценю, а не рост гонораров и размер моего имени на афише. Знаете, я даже думала бросить это дело – актерство. Оно оказалось каким-то бессодержательным, что ли. Блескучей обманкой. Я играла в знаменитом «Такси» Люка Бессона и стала звездой во Франции. Но после «Такси» мне