Прокофьевы. Дела семейные
Завершился XIII Международный виолончельный фестиваль VIVACELLO, доставивший в этом году немало счастливых минут взыскательным московским меломанам. Неожиданным открытием стало исполнение в последний фестивальный вечер сочинений композиторов, состоящих в прямом родстве, — Сергея и Габриэля Прокофьевых. В заочный музыкальный диалог великого деда и талантливого внука вслушивался главный редактор проекта «Сноб» Сергей Николаевич.
В субботу, 20 ноября, был их день. День их несчастья и одновременно триумфа. День их семейной трагедии, которая останется навсегда вписанной в историю музыки и ХХ, и ХХI века. Речь о Прокофьевых. Под финал XIII Международного виолончельного фестиваля VIVACELLO были исполнены два сочинения: концерт для виолончели с оркестром Габриэля Прокофьева и Симфония-концерт для виолончели с оркестром его деда Сергея Прокофьева.
Дело давнее, но английский внук не скрывает, что писал свой концерт под впечатлением истории своей бабушки, испанки Каролины Кодины-Люберы, переименованной на русский лад в Лину Ивановну. Как известно, она была арестована сотрудниками НКВД 20 февраля 1948 года по обвинению в измене Родине. К тому времени Лина шесть лет была в разводе с отцом своих детей, всемирно известным композитором Сергеем Сергеевичем Прокофьевым. Жили они раздельно. Она — с сыновьями Станиславом и Олегом. Он — со своей возлюбленной Мирой Мендельсон, на которой женился в том же самом злополучном 1948 году, никак официально не оформив развод с Линой.
Как тогда Прокофьеву объяснили в ЗАГСе, его брак с Линой, заключенный в Берлине в 1923 году, никакой юридической силы по советским законам не имел. Отсюда и «казус Прокофьева» — официальный юридический термин, применяемый в судебных разбирательствах, когда в наличии имеются две законные вдовы. Но до матримониальных и наследственных разборок, к которым будут подключены лучшие адвокаты и специалисты по семейному праву в СССР, еще далеко, а пока два мальчика, потрясенные арестом матери и обыском в их квартире на улице Чкалова, едут к отцу на дачу на Николину Гору. Путь не ближний. Зима. От станции надо добираться пешком, утопая по колено в снегу. Забор, калитка на засове, не докричишься. Они никогда раньше не были на этой даче. Они не знали даже, как выглядит новая жена отца. Но сейчас уже не до ревности и былых обид. «Маму арестовали», — закричат они, когда отец подойдет к калитке. На нем черное габардиновое пальто и шапка-ушанка из мерлушки. Ничто в его лице не изменилось. Ни горя, ни удивления, ни паники. Детям даже показалось, что он их не расслышал. «Маму арестовали», — повторит тихо, но внятно старший сын Станислав.