Проклятье обычной семьи
Целая череда несчастий обрушилась на семью. Всем кажется, что это какое-то проклятье. Но жизнь гораздо богаче любых фантазий
Сейчас я думаю, что нас кто-то просто проклял. Наложил проклятие, понимаете? Сам или с помощью, ну, специалиста. Может быть, из зависти, потому что мы, ну, обеспеченные люди. Ну бывает же так, это и из истории известно, и вообще.
Я решила, что если разговор прямо начинается с такой иррациональности, то с ходу пытаться ее опровергать бессмысленно. Поэтому спросила:
— И что же в результате этого предполагаемого проклятия с вами произошло?
— Все произошло, — коротко ответила женщина.
Я не удержалась от короткой усмешки и сказала:
— Вам придется уточнить.
— Например, у меня ребенок умер.
Моя усмешка немедленно увяла, толком не родившись.
— Мои соболезнования. Как это случилось?
— Ну, он родился уже… очень больным. И кричал. Господи, вы не представляете себе, как он кричал. Все дети плачут, у меня и старшие плакали много. Но это, знаете, это какой-то инфернальный крик был, низкий, протяжный, безнадежный, на одной ужасной ноте, как будто он звал уже с той стороны, оттуда, из ада или что там еще есть. И все время, понимаете, все время, как будто ему и спать не нужно было, и есть, и он пришел сюда ненадолго, просто чтобы нас напугать.
Я почувствовала, что по спине у меня ползут непрошенные мурашки, и уточнила, чтобы немного сориентироваться в происходящем:
— Какое у вас образование?
— Филфак университета.
— Понятно, спасибо, — я немного успокоилась. – Значит, ваш сын родился очень больным и умер в младенчестве, так? И у вас с мужем есть еще дети?
— Мой сын был не от мужа.
— То есть вы расстались с отцом ваших предыдущих детей и вступили в новые отношения, забеременели…
— Нет. Все не так. Я и сейчас живу с мужем.
— Вы восстановили отношения?
— Нет, — она взглянула на меня как на тупицу, которой все нужно объяснять по десять раз. — Я же вам говорю — нас кто-то проклял. Наверное, мне тоже надо умереть, и тогда все закончится.
Я вздохнула и еще раз оглядела свою посетительницу. Узкое лицо, узкие запястья, бледные губы с остатками помады, каштановые кудри — внешность, которую чуть раньше наверняка кто-нибудь называл романтической.
— Давайте вы мне все по порядку расскажете. Начните с вашего замужества и состава семьи.
— Ну, я закончила университет и вышла замуж.
— По любви?
— Нет, что вы. Просто, ну, надо же было замуж. Это удобный брак, их семья была нашего круга, родители все были очень за. Свадьбу нам сделали богатую, красивую, много гостей, это мне понравилось. Жениха своего я не любила, он мне всегда — и теперь тоже — казался глуповатым и деревянным, но, честно говоря, я тогда думала, что так и надо, потому что все вокруг меня так жили, в том числе родители. Ни любви особой, ни нелюбви. Что-то вроде сделки, удачной или неудачной. Моя казалась удачной. У нас сначала одна девочка родилась, потом, спустя три года, другая. Первая вот недавно пыталась покончить жизнь самоубийством.
— Каким образом?
— Таблеток наглоталась.
— Кто-то дома был?
— Да все были. У нас квартира большая, почти 200 метров, но она это сделала на глазах у младшей сестры.
— Как-то объяснила?
— Сказала сестре: надоело все, хочу сдохнуть. И съела таблетки.
— А та побежала к вам?
— Нет, та сказала сестре: ну ладно, это твоя жизнь, тебе виднее, ты помрешь, мне больше всего достанется, братику там, на том свете, передавай от меня привет, — и уехала с водителем на теннис.