Призраки и серебряная ложка
Предпринимательская жилка у подростков, бывает, реализуется сомнительно с точки зрения закона. К счастью, когда один порок накладывается на другой, ситуация часто выруливает в лучшую сторону. Но надолго ли?
Все у них накрылось из-за той серебряной ложечки. А если бы не она? Что тогда было бы? Я себя теперь все время спрашиваю — что дальше-то могло быть?
— Ну я прямо и не знаю, — покачала головой я. — Вот если вы мне что-нибудь еще расскажете…
— Конечно расскажу, — полная круглолицая женщина возмущенно пыхтела и явно пыталась успокоиться, но у нее плохо получалось. — И уж такого вы явно еще не слыхали…
— Ну, вот это вряд ли, — усмехнулась я.
С серебряной ложкой у меня было две устойчивых ассоциации — «ложечка на зубок младенцу» и «украли серебряные ложки». Интересно которая из двух сработает? На оригинальность я особо не рассчитывала, ибо повседневная жизнь обычно разыгрывает свои партии по уже привычным ей сюжетам.
Женщина назвалась Идой. В коридоре я мельком видела оставленную там до поры девочку-подростка лет пятнадцати — такую же плотненькую и круглощекую. Вероятно, дочь моей посетительницы.
— Так что там у вас случилось с этой серебряной ложкой?
— Она ее украла у родственницы своей подруги.
Я мысленно зааплодировала предсказуемости жизненных ходов.
— Это был первый известный вам случай кражи?
— Вообще-то нет, — женщина потупилась и покраснела. — Вика и раньше подворовывала из магазинов. По мелочи, с подружками, она призналась потом. Мы не знали, они все это, видимо, съедали или прятали. А потом их однажды поймали. Нас вызывали в полицию. Отец тогда просто в ярость пришел, орал, что в своем доме воров не потерпит, и ее просто избил. А я, хотя и сама была злая на нее как черт, даже испугалась за них обоих, если честно. Ну что он ее покалечит и его посадят. Но обошлось. Она вроде тоже тогда испугалась, рыдала и клялась, что больше никогда, нигде, ничего…
— Когда это было?
— Да больше года назад, в восьмом классе она тогда училась.
— А сейчас в каком?
— Сейчас десятый.
— И что же теперь? Ложка?
— Да не в ложке этой совсем дело! Все у нас гораздо, гораздо хуже!
Здесь я подумала, что за истекшее время девочка, наверное, связалась с шайкой квартирных воров и работала у них наводчицей. Увы, чем же я тут могу помочь? Это дело полиции.
— Рассказывайте, — вздохнула я.
— Все началось с того, что появилась у нее новая подружка, Элечка. Они переехали из другого района, она к ним в класс пришла, и моя Вика тут же к ней как-то приклеилась. Вика-то к тому времени уже увлекалась какими-то черепами, скелетами, стихами про смерть и самоубийство, музыка страшная и всякая такая подростковая дурь. Я слыхала, некоторые родители от этого в коматоз впадают, но я-то жизнелюбие своего ребенка знаю, и потому мы над всем этим только посмеивались. А отец у нас и сам в юности рокером был и тут меня успокаивал: ничего страшного, поиграет и бросит бяку. И вот — Элечка. Она оказалась ну совсем на Викиных прежних подружек-оторв не похожа — тихая, вежливая, из хорошей семьи, книжки читает, и в филармонию у нее абонемент — ходит она туда с родителями концерты слушать. Мы с отцом прям дыхание затаили — дружи с ней, деточка, дружи, может, хоть она тебя чему хорошему научит.
— А вышло — наоборот? — спросила я, хотя и не сумела с ходу предположить, чему такому ужасному смогла научить бойкую вороватую Вику вежливая Элечка из хорошей семьи. Неужели наркотики?