«Еда – сердце ресторана, а музыка – его душа»
Гагган – одна из самых ярких фигур на мировой гастрономической сцене. Четыре раза подряд его ресторан Gaggan Anand становился лучшим в Азии и поднимался на четвертую строчку мирового рейтинга. В этом году темпераментный экспериментатор открыл ресторан в коллаборации с Louis Vuitton. По просьбе «Правил жизни» Екатерина Пугачева поговорила с шефом о дизайне впечатлений.
Екатерина Пугачева: Перед интервью я вспоминала все ужины в твоих ресторанах: в старом Gaggan и в новом. Каждый раз это были совершенно разные ощущения. Давай поговорим о том, что влияет на впечатления гостей.
Гагган Ананд: Я думаю, еда – очень модная материя. Меня вдохновляет эта мысль. Вдохновляет мода. Все эти мрачные тона, темнота, оттенки черного. Мое персональное пространство (ресторан Gaggan Anand), где происходит представление, – это театр. И это пространство черное, потому что, если мы подсвечиваем что-то в темноте, мы можем четче это увидеть.
Екатерина: Мы можем на этом сфокусироваться.
Гагган: Да, и держать фокус. Если слишком много всего, гость отвлекается, смотрит то на эту картину, то на ту скульптуру, то еще на что-то. Мне это не подходит. Я многому научился в Японии. Представь простой японской дом, чистый дизайн. Например, деревянные панели – и больше ничего. Небольшая скульптура или цветочная композиция и направленный на нее свет. И это будет самым важным элементом. Мне нравится такой подход. Меньше – значит больше. Это про меня.
Екатерина: Я знаю тебя…
Гагган: 9 лет.
Екатерина: Да. И все это время я вижу, что ты человек очень яркого темперамента, человек, который может себя выражать столькими способами… И сейчас ты говоришь мне о чем-то очень простом, спокойном, о японской эстетике.
Гагган: После ковида я стал совсем другим человеком. Да, у меня коллаборация с Louis Vuitton. Да, у меня рестораны. Да, я успешный бизнесмен. И в то же время я стал более уверенным в себе человеком, более приземленным. Мне уже не надо ничего из себя изображать. Сколько раз мы смотрели на кого-то в соцсетях, потом читали, что человек пишет, и эти два образа не сходились. Вспомни Дабиза Муньоса, например. Он кажется сумасшедшим.
Екатерина: Но таковым не является.
Гагган: Вот вообще нет! Как и я. Я могу быть совершенно одержимым, но в то же время могу быть очень приземленным. Когда я в своем ресторане, в своей зоне комфорта, я могу творить безумства именно благодаря простоте. Когда кто-то фотографирует мой ресторан, получается что-то похожее на театр, где всегда темно и свет прожектора направлен на исполнителя. И в основе нашей концепции лежит представление. Я придумал это во время ковида. Я тогда был в Нью-Йорке, много времени проводил в театре, на представлениях, концертах, смотрел оперу. И тогда я подумал: «А что, если мой ресторан станет театром?» Так неожиданно Gaggan стал Бродвеем.
А потом случился Louis Vuitton. В прошлом году мы начали обсуждать проект, и через год ресторан открылся. Весь дизайн мы отдали на откуп Louis Vuitton. А я больше разбираюсь в еде. Так и решили: они не трогают мою еду, я не вмешиваюсь во все остальное.
Екатерина: И все-таки вы же должны были пересекаться и договариваться? Кто, например, выбирал тарелки и занимался презентацией блюда?
Гагган: Это все было на мне. Все, что за пределами стола, – их ответственность, а все, что на столе и на кухне, – моя. На этом мы пожали друг другу руки, и это была первая часть соглашения. «Согласны ли вы, что я буду использовать ваши монограммы, что их будут слизывать с тарелок?» Так получилась еда Гаггана и Louis Vuitton.