Последнее танго Дон Жуана. О новом спектакле Дмитрия Крымова «Моцарт "Дон Жуан". Генеральная репетиция»
Этот спектакль стал главной сенсацией Москвы. В очередной раз режиссер Дмитрий Крымов признался в своей любви-ненависти к театру, а Евгений Цыганов сыграл свою лучшую роль. О «Дон Жуане» в Мастерской Петра Фоменко размышляет главный редактор проекта «Сноб» Сергей Николаевич
Когда бы грек увидел наши игры…
Осип Мандельштам. «Я не увижу знаменитой “Федры”»
Я не знаю, как он это делает. Откуда у него эти барские усталые интонации, и жест брошенных, безвольных рук, и томительные паузы, которые, кажется, он может длить вечно, что-то долго про себя соображая, внутренне с кем-то не соглашаясь, даже гневаясь. Но почти всегда молча. И эта вечная брезгливо-невозмутимая маска, заставшая у него на лице. И его стариковское копошение в карманах пальто и брюк в поисках трезвонящего телефона. Звук, настигающий его повсюду. Даже в преисподней. Звук жизни, которую он не силах отключить, но которая давно не вызывает у него ничего, кроме усталого раздражения и досады. Что это? Старость? Не только. Какой-то внутренний упадок, когда нет ни желания, ни сил затевать что-то новое. Может, поэтому он выбрал оперу «Дон Жуан» Моцарта, которую ставил три раза и где ему знакома каждая нота.
Свой новый спектакль Дмитрий Крымов так и назвал: «Моцарт “Дон Жуан”. Генеральная репетиция». В программке значится, что он автор идеи, композиции и постановки. Похоже, Крымов просто постеснялся вписать себя еще и как драматурга. А напрасно! Текст, который он сочинил, получился остроумный, колкий, смешной. С массой точных подробностей. Понятно, что он знает о театре все. И наверняка был лично знаком с прототипом главного героя, знаменитым театральным режиссером Евгением Эдуардовичем, которого в спектакле играет Евгений Цыганов.
По обрывкам телефонных разговоров с неким Деметриусом можно догадаться, что Режиссеру пора вылетать в Грецию. Его ждут репетиции нового спектакля. Но пока он должен закончить и выпустить «Дон Жуана». И сейчас вот-вот начнется генеральная репетиция. Для него специально снимают первые ряды кресел и сгоняют с них зрителей. Для него зажигают и тут же гасят свечи. От него все чего-то ждут и хотят. А он сам не ждет и не хочет ничего. Точнее, нет! Он хочет всех перестрелять. Это не фигурально, а буквально так. На его режиссерском столике лежит двустволка. И когда он не выдерживает глупости, фальши и бессмысленности происходящего на сцене, то начинает палить. Вот так прямо берет ружье, прицеливается и стреляет. Актеры как подкошенные падают, залитые то ли кровью, то ли клюквенным соком. Белоснежные стены декораций и морды величественных львов из папье-маше у входа в Театр-Храм — все в красных брызгах.
«А давайте-ка еще раз!» — говорит Евгений Эдуардович с приглашающей интонацией многоопытного конферансье. Но чуда не происходит. И второй, и третий раз только хуже первого. И все эти молодые красивые артисты в белоснежных одеждах, эти невинные агнцы, будут, конечно, слабее тех самых первых исполнителей, которые когда-то уже пели у него «Дон-Жуана» много лет назад. А может, дело совсем не в них, а в режиссере, в его неспособности зажечь других и зажечься самому? Почему ничего не работает? Ни любимые художественные приемы, ни испытанные художественные штампы, ни даже воздушный шарик, который, как всегда, лежит у Евгения Эдуардовича в левом кармане пиджака. Его талисман на удачу. Но где она теперь, его удача? Как вернуть ее? Как она выглядит? Вот бы посмотреть!
Крымов не скрывает, что все его спектакли — это в каком-то смысле продолжение разговора с его отцом, великим режиссером Анатолием Васильевичем Эфросом. Разговора, трагически прервавшегося 34 года назад, но который был возобновлен заочно, когда сам Крымов из художников-сценографов ушел в режиссуру. Начиная с первого «Гамлета» в Театре Станиславского в 2002 году и до нынешнего «Дон Жуана. Генеральной репетиции» все его спектакли были поставлены на опасной территории семейно-родственных отношений. И речь не идет о каком-то соперничестве. Но для людей, хорошо помнящих спектакли Эфроса, тут всегда открывается безусловная близость тем, ходов, тайная перекличка имен, мотивов. И кто знает, может, под именем невидимого Деметриуса, названивающего Режиссеру из Греции, зашифрован сам Дмитрий Крымов? Он любит эти двойные зеркала, систему тайных знаков и шифров, шуточные загадки-обманки, которые так увлекательно потом разгадывать критикам и театроведам. В дизайне такая техника называется trompe-l’oeil, или тромплей. Ее цель — изменить геометрию помещения, придать ему объемность, практически сломать грань между иллюзией и реальностью. Собственно именно этим Крымов всю жизнь и занимается. Оба его спектакля, вышедшие в этом сезоне, — «Все тут» в Школе современной пьесы и «Моцарт “Дон Жуан”. Генеральная репетиция» — посвящены театру. Оба они о вечном копошении, кружении на маленьком пятачке, засыпанном золотыми блестками, искусственным снегом и мишурой (оформление спектаклей принадлежит замечательному художнику Марии Трегубовой).