Особый взгляд Вадима Верника: Высокие отношения
Павел Прилучный и Агата Муцениеце уже давно воспринимаются как единое целое. Крепкая семья, двое детей. А ссоры, конфликты... У кого не бывает? В общем, идеальные герои для новогоднего номера
Ну что, дорогие. Встречаемся с вами сразу после спектакля. Как в песне: ни минуты покоя, ни секунды покоя...
Агата.: Да. Ты у нас первый раз интервью берешь?
С Пашей мы общались, когда у него всё только начиналось. Это была программа «Кто там...» на «Культуре».
Павел: Давно это было, лет десять назад.
Мне тогда казалось, что у тебя сложится хорошая карьера в Театре на Малой Бронной.
П.: Ну, я в какой-то момент понял, что не хочу оставаться в театре надолго — сидеть и ждать своей роли или не ждать своей роли, играть круглосуточно.
Ты такой шустрый в то время был. Помню «Кинотавр», когда тебя еще никто особо не знал. Начинающий актер, который старался много и активно со всеми общаться. И «дообщался»: прекрасные роли, сумасшедшая популярность...
П.: Ничего просто так не придет, мне кажется, — надо брать всё в свои руки и действовать. Особенно нам, людям не из Москвы. Тем, кто здесь родился, наверное, немножко попроще: у них есть возможность выбирать, они могут себе это позволить. А я не могу себе позволить выбирать, я должен работать, работать, работать.
Агата, у тебя та же была ситуация, когда ты приехала в Москву?
А.: Слушай, я все-таки приехала не из Бердска, как Паша, а из Европы. Я родилась в Риге, в 16 лет уехала в Милан.
Красиво.
А.: Да-да, красиво звучит. Я в голове рисовала такую картинку: вот я модель в Милане, сплошные праздники... На самом деле это жестокий мир, жестокий опыт — тебе дают 50 евро на неделю и говорят: «Всё, топай по кастингам». Я много работала, но, видишь, не стала Водяновой. С другой стороны, мне было тесно в рамках, которые предлагались: ведь главное — показать продукт. Ты встаешь в красивую позу с сумкой в руке, а тебе говорят: «Встать иначе, сумку не видно». А это уже скучно.
Лучше учиться на китайской филологии, да?
А.: Ну, я параллельно там училась.
Такая экзотика! Когда я про это узнал, был в шоке. Где филология, да еще китайская, и где ты?
П.: Я до сих пор в шоке. (Все смеются.)
А.: Это был план Б: я училась, параллельно гоняла в Милан на полтора-два месяца. Сумасшедшая немножко. Сейчас думаю: «Боже, как я всё успевала!»
Видишь, а потом Москва всё расставила по своим местам... Паша, я вот вспоминал тебя десятилетней давности, и у меня не было тогда ощущения, что ты готов рано жениться. Мне казалось, ты и семейная жизнь — это две разные планеты.
А.: Я абсолютно с тобой согласна, Вадим. У меня было такое же мнение.
П.: Так и ни я, ни Агата не хотели рано жениться.
А.: Спроси моих подруг, они знают, что мой план был выйти замуж годам к тридцати, родить ближе к тридцати семи максимум одного ребенка, и то, я думала, что у меня вообще не будет детей.
П.: Она очень сожалеет на самом деле, что всё вышло иначе. (Все смеются.)
Что-то пошло не так.
А.: Ну вот пускай Павел расскажет про свою судьбу нелегкую.
П.: Да, действительно, я тоже не хотел рано жениться, но как-то так сложилось всё, случилось. На самом деле я долго искал того человека, с кем мне будет по-настоящему интересно.
А.: Долго?..
...удивленно спросила Агата.
П.: Ну а что, нет? В 22 года я предложил тебе руку и сердце.
А.: В 23.
П.: У меня с цифрами всегда проблема. На самом деле практически после первой недели знакомства я ей предложил быть вместе. Но Агата сказала «нет».
А.: Да я думала, что он шутит! Что он вообще несерьезный молодой человек и это у него такая фишечка — для всех девушек. Поэтому я и сказала: «Ты сумасшедший! Нет, конечно».
Это было на съемках «Закрытой школы»?
А.: Да-да. И он производил впечатление очень взбалмошного. На первом свидании Паша мне сказал: «Давай поженимся».
П.: Не на первом.
А.: На первом, в машине.
П.: Потом я довольно часто ей предлагал пожениться, но она была в отношениях с кем-то.
А.: Да, и меня всё устраивало, а тут Паша как буря среди ясного неба. Ничего не предвещало беды на самом деле, но появился Паша, и началась беда — он занял мою голову полностью. Я поняла, что всё: нельзя так больше — просыпаться и думать о человеке, засыпать и думать о человеке и при этом быть с другим, это неправильно. Когда я приезжала на съемочную площадку, сразу выясняла: «Интересно, а где Паша, приехал он или нет?» Даже помню, как-то сидела за столом, обедала, люди вокруг разговаривали, а я так ушла в свои мысли про Пашу и сижу, улыбаюсь, вдруг меня так резко: «Агат?» — и я понимаю, что я вообще не слышала, о чем здесь говорили.