Настоящий ковбой
Пустыня. Мотоцикл. Красивая девушка... Так Алексей Воробьёв провел день накануне отъезда в свой первый тур по западному побережью США. Артист поделился с ОK! роскошными снимками и рассказал о том, какую победу над собой считает главной и как спасается от хандры после смерти друга
Алексей, во-первых, отличные фото! Вам идет этот образ, и кажется, вы тоже об этом знаете.
(Смеется.) Спасибо огромное. В этом образе нет ничего особенного, кроме того, что он напоминает мне всех моих любимых киногероев, которых я видел по телевизору, когда был еще совсем юным пацаном, таких как Марлон Брандо, молодой Микки Рурк, и многих других. Думаю, этот образ «классного парня в майке и на мотоцикле», которым я стал сам, заложился где-то там, в детстве.
Можно сказать, что из всех разнообразных персонажей Алексея Воробьёва-артиста он больше всего похож на вас настоящего? Или вы вообще никогда ничего не изображаете?
Как музыкант я ни разу не был никем, кроме самого себя, со своей правдой, своей музыкой и своим месседжем к людям. А вот как актер я много раз становился персонажами, совершенно не похожими на себя. И я научился это четко разделять внутри, чтобы не запутаться, потому что, играя какого-то героя на протяжении нескольких месяцев, невольно перенимаешь его манеру общения, физику тела, и потом очень трудно перестроиться обратно на себя настоящего, поскольку начинаешь любить этого персонажа в себе, каким бы странным он ни был. И здесь мне очень помогает сцена, потому что, выходя туда со своей музыкой, я не могу быть никем другим, кроме себя настоящего.
У вас начался тур по американским городам. Какие впечатления?
Да, у меня уже состоялись первые концерты в нескольких городах штата Вашингтон. Это непростой шаг — начинать всё сначала в стране, где тебя не знает никто, когда за плечами уже большой и успешный путь... Но это и невероятно интересно — выходить к зрителям, 99% которых не имеют ни малейшего представления, кто ты такой, и они впервые слышат твою музыку и оценивают тебя объективно — здесь и сейчас. И получить их восхищение и любовь дорогого стоит.
Что особенно дорого?
Я стараюсь делать то, чего не умеют другие. И если я на сцене, всегда делаю так, что в определенный момент все зрители, вне зависимости от возраста и социального положения, начинают танцевать. А потом они ловят себя на мысли, что как-то незаметно для них самих им начала нравиться эта музыка и артист, который уже весь мокрый насквозь танцует и поет для них на сцене.
Говорят, ваша американская аудитория — не наши бывшие соотечественники. Кто эти люди? Как вы отличаете их от «наших»?