Больше воздуха
Свою карьеру Сабина Ахмедова выстраивает очень грамотно и поступательно. При этом она не боится рисковать. И здесь тот самый случай, когда риск становится оправданным. У Сабины много интересных знаковых проектов, в которых ей удается быть разной и непредсказуемой. Сейчас, бесспорно, ее время
Сабина, осенью и ты, и я были в Лондоне. Ты участвовала в прекрасном музыкально-поэтическом проекте Феликса Михайлова «Уроки литературы». Я в очередной раз восхищался твоим вокалом — он абсолютно профессиональный, притом что у тебя драматическое образование, насколько я понимаю.
Да, драматическое. Я самоучка в музыке. У меня была педагог, где-то полтора года я ходила к ней, но всё же я самоучка.
В это трудно поверить.
(Улыбается.) Ну, мой вокал далеко не совершенный, ты просто «снимаешь» (у вокалистов это так называется) партии. Есть такое качество копирования, оно и в актерской профессии тоже присутствует — некая мимикрия. Ты знаешь, что в тебе есть этот ресурс, что способен на это, и просто начинаешь пробовать. Конечно, вначале очень многое не удается, но если чего-то хочешь достичь и тебе это в удовольствие, то со временем у тебя начинает получаться. Я верю в труд.
Но это еще и природа.
Ну конечно, что-то еще дано от природы, безусловно, без этого очень сложно.
Ты же еще работала в Театре Стаса Намина. Он большой музыкант, у него своя труппа, свой коллектив. Ты играла главные роли в мюзиклах?
Да. В мюзиклах «Волосы» и «Иисус Христос — суперзвезда».
Это вообще классика.
Мы и драматические спектакли играли, но театр больше заточен на музыку.
Музыка — твоя стихия, а почему ты покинула театр? Вроде бы шла к этой музыкальной истории...
Нет, я не шла к ней вообще, она сама по себе со мной происходила. Я уехала учиться в Америку в Институт театра и кино Ли Страсберга при первой возможности. Мне всегда этого хотелось. Периодически я летала на съемки в Россию, но большую часть времени проводила в Лос-Анджелесе.
Скажи, а зачем? У тебя только начинала складываться тут карьера: я помню сериал «Жизнь и приключения Мишки Япончика», где ты играла одну из главных ролей, и играла великолепно.
Да, и «Диверсант», один из любимых моих проектов.
«Диверсант», да. Лучше, как мне кажется, копать ту грядку, которая может дать плоды. Ведь ты это наверняка прекрасно понимала, ты же девушка умная.
Это зависит в первую очередь от поставленной задачи. У меня не было цели покорить Голливуд, это точно. Я очень мало про себя понимала после выпуска из института, как, наверное, и большинство студентов. Мне очень хотелось понять, на что я способна в профессии, и хотелось делать это честно. Вообще понять, где я нахожусь относительно своей правды. Мне казалось (и как выяснилось, совершенно справедливо), что творческое образование в Америке как раз заточено на индивидуальность и там очень обстоятельный подход к человеку. У нас прекрасное образование, но, к сожалению, мы упускаем суть человека в момент обучения — просто нет времени на это. Я получила в Америке то, за чем поехала, даже больше, чем ожидала. При этом я начала там работать.
Ты классику там играла на сцене, насколько я знаю.
Да.
«Три сестры», «Чайка»...
Да, театральные работы. «Три сестры» мы делали в актерской студии, к нам приходил Аль Пачино, смотрел. Мы знали, что ставим этот проект для него.
В смысле, для «него»?
Он является креативным директором актерской студии, а многие педагоги из Института Ли Страсберга — члены этой студии. Эта схема существует со времен Ли, потому что актерская студия была создана как некая лаборатория, куда уже профессиональные артисты могли приходить и просто ставить, показывать отрывки.
Так, а ты пересекалась с Аль Пачино?
Да. Мой педагог пригласила меня участвовать в читке чеховских «Трёх сестер» и предложила мне роль Ольги. Она сказала, что Аль Пачино заинтересован, очень любит Чехова и придет оценить процесс. Я, конечно, согласилась. От таких предложений не отказываются. Как сказала одна из актрис, участвовавших в спектакле, «играть перед Аль Пачино — это всё равно как рисовать перед да Винчи».
Сильно сказано. Он пришел, оценил. А дальше-то что?
Аль Пачино должен был решить судьбу будущего спектакля. Он нам дал отмашку делать дальше, поскольку начальный этап ему понравился. Пачино, конечно, невероятный человек. Это глыба, и его масштаб измеряется прежде всего вниманием и отношением к молодым артистам, студентам.
Он давал тебе какие-то советы?
Мы говорили часа два. Скорее я просто наблюдала за тем, как он подает историю, мысль и то, что важно для него в этом процессе. Аль Пачино — невероятный рассказчик и очень здорово передает свое чувство профессии. Он фанат театра, к кино относится сдержанней.
Это любопытный штрих.
Да, он считает, что артист может серьезно реализоваться именно в театре. Потрясающую историю Аль Пачино рассказал про актера Джона Казале, который играл Фредо в «Крёстном отце», он снимался и в «Охотнике на оленей», и в одном из моих любимых фильмов — «Собачьем полдне» Сидни Люмета. Тоже большой артист, в актерской студии был звездой, но из-за своего типажа не играл героев, а только роли второго плана. Пачино говорил, что Джон был просто лучшим из них, особенно в подходе к творческому процессу. «Собираемся репетировать, — вспоминал он. — Я прихожу, внутренне собранный, входит Джон, я спрашиваю, готов ли он репетировать. «Что?» — «Сцену». — «Какую сцену?» — «Ну как какую?! Слушай, я тут думал о взаимоотношении персонажей...» — «Каких персонажей?» В общем, он меня доводил до исступления совершенного, я уже ничего не понимал и не замечал, как мы начинали играть сцену. Это было поразительно, как он выводил тебя как человека, а не как артиста на эту территорию. Он избегал понятия сцены и персонажа, для него это был просто кусок жизни». Пачино рассказывал много подобных историй, и в общении с ним время просто останавливалось. Говорил, что очень хочет сыграть в «Дяде Ване», он любит драматургию Чехова, но никогда не играл ее в театре.