Россия и мир | Соседи
Вертикаль мовы
Пока в Киеве одни политики снова ставят, а другие снова сносят палатки, грозя друг другу майданами и переругиваясь, главным образом, на плохом русском, европейская реакция на свежеиспеченный закон Украины «Об образовании» набирает обороты. И это, учитывая контекст истории, куда важнее палаток
В соседней Венгрии, где патриотизм и желание помочь этническим венграм за рубежом нарастают по мере приближения выборов в парламент (апрель 2018-го), украинский закон уже вызвал митинги и призывы разорвать соглашение об Ассоциации ЕС с Киевом. Но главное — это резолюция Парламентской Ассамблеи Совета Европы, принятая недавно в Страсбурге. В ней ПАСЕ непривычно строго требует от Украины отредактировать скандальный закон как нарушающий права нацменьшинств. Проницательные украинские обозреватели уже дали оценку: раз не говорят про русскоязычных (главное нацменьшинство), значит, торгуются за другие, свои, меньшинства. А раз торгуются, есть шанс сговориться.
Но уместен ли торг? Читая, пункт за пунктом, новый закон Украины «Об образовании» от 5 сентября, вызвавший переполох в Европе (за резолюцию против него голосовали все депутаты ПАСЕ, кроме украинских и одного англичанина), я не мог не вернуться мысленно в родное село, в свою школу. Другими словами, в «свое время», когда закладывались нынешние границы Европы.
Определим его в общих контурах. Сразу после войны Советский Союз по договоренности с Чехословакией передвинул свою границу на запад, и небольшая земля, которая с европейской стороны всегда виделась «под Карпатами», вдруг стала Закарпатьем — так, наоборот, она виделась из Москвы и, что нынче важнее, из Киева. При этом край утратил статус автономии, которым его наделила довоенная Чехословакия, чтобы превратиться в рядовую область Украинской Советской Социалистической Республики. Вот на этом-то пятачке Европы, где Украина примыкает к Румынии, Венгрии, Словакии, Польше, и бушуют в наши дни страсти в связи с принятием директивного закона об образовании и о языке. Для тех, кто уже раз пережил нечто подобное, выглядит как повтор событий 70-летней давности: тогда на головы моих земляков тоже пролился град законов их нового государства.
Прямые политические аналогии, разумеется, неуместны: советской империи больше нет, канула в Лету. Но вот о системе управления общественными процессами (ее, помнится, называли «командно-административной») такого не скажешь — у этого советского изобретения как раз наследники есть. Чтобы не рассуждать абстрактно, приглядимся к духу и букве нашумевшего закона в контексте истории региона.
Спасибо, Никита Сергеевич!
Среднюю школу я окончил в селе Вышково, историческом поселении (аж с XIII века) между рекой Тисой и румынской Трансильванией. Теперь это поселок городского типа, 8 тысяч жителей, вдвое больше, чем в мои школьные годы. Очаровываться его русско-украинским названием не стоит, на самом деле оно от венгерского visk — домишко, хижина. Село было сплошь венгерское, а школа в нем «сплошь» украинская. Единственные исключения в советскую пору были, конечно, «братский» русский язык вкупе с русской литературой и положенный по программе один иностранный. Так что, если эту статью я пишу по-русски, то лишь благодаря своему учителю русского языка и литературы Георгию Павловичу Салтыкову, поручику царской армии, белоэмигранту, который после войны опять оказался в России, но уже советской. Да не один, как минимум 10 тысяч таких же реэмигрантов поневоле, а может, и все 15 (в цифрах закарпатские историки тут расходятся) после смены статуса Подкарпатской Руси, не двинувшись с места, оказались на своей бывшей родине. Это не люди переезжали, а государства передвигали границы. Сам же процесс, напоминающий встряхивание калейдоскопа, породил в Карпатах насмешливую поговорку: «Нас все время освобождают». Вместе с привычкой прикладывать палец к губам.
Тут важно привязать языковой контекст к местности. Моего отца — тоже учителя, но истории — перевели в Вышково на должность завуча школы из другого села, Горинчева, где вплоть до 9-го класса Георгий Павлович и учил меня русскому языку и литературе. Всего-то километров 20 между этими двумя селами, но одно, повторю, сплошь венгерское, другое сплошь русинское (об этом коренном населении Закарпатья — ниже), а школы и тут, и там советская власть устроила одинаково. Все дисциплины на украинском, от химии до физкультуры.
Столь кардинальной переменой в своей истории закарпатские русины, тогда еще миллионный народ, говоривший на русинском языке, но без труда понимавший десятки разноязыких народов, проживавших в этом же крае, обязаны Президиуму Верховного Совета СССР: своим указом от 22 января 1946 года он образовал на присоединенных землях Закарпатскую область в составе УССР. Наутро все русины проснулись украинцами, а киевские чиновники по взмаху из Москвы запустили в обиход этноним «русины-украинцы», за который цепко держатся и по сей день. Ярым инициатором переименования был первый секретарь ЦК КПУ Никита Хрущев, через восемь лет подаривший Украине и Крым. Цель же изобретения, которая на первых порах не просматривалась, стала ясна со временем — внушить самим русинам, что они лишь субэтнос украинского народа, а не отдельная этническая группа славянского мира.