После всего | Застолье
Биск сезона
Суп, который приобщает к классике — кухни и литературы
Когда мне было 25 лет, я преподавала в школе рабочей молодежи. За школьными партами в моем классе сидели ткачихи и мотальщицы фабрики им. Петра Алексеева, шоферы ближайшего таксопарка и другие представители рабочего класса, не получившие десятилетнего образования. Среди них была крупная женщина с высокой халой на голове, которая, увидев меня, всплеснула руками: «А я же вас помню! Вы с моим сыном в одном классе учились!»
В условиях повального советского дефицита мои ученики имели доступ к недосягаемым товарам. Мясник из соседнего универсама встречал меня зычным криком в сторону очереди: «Пропустите, моя учительница идет!» Пришлось ходить в универсам подальше.
Мать моего одноклассника действовала деликатнее. Она работала в невероятно удачном месте — в кулинарии. После урока она подходила ко мне: «Завтра раков завезут, приходите». От раков я отказаться не могла. Раки были невиданным продуктом из прошлой жизни, и даже не из жизни, а из книг. Из Чехова, например, где «в одном из вагонов начальнику движения из его усадьбы свежих раков везли, да при суматохе растеряли. Начальник мечтал в тот вечер раки а ла бордалез кушать. Воспитания нежного...» И еще из Гоголя, где раками потчевал Чичикова Петр Петрович Петух: «“Молоки, икру, потроха и лещей в уху, а карасей — в соус. Да раки, раки! Ротозей Фома Меньшой, где же раки? раки, говорю, раки?!“ И долго раздавалося всё — раки да раки».
Этими цитатами я тоже пыталась потчевать моих учеников, когда заботливая работница кулинарии принесла раков на всех. В день, когда были обещаны раки, мой класс пришел почти целиком — 15 человек. Мы праздновали окончание учебного года и успешное избавление от Чехова с Гоголем.