Россия и мир / Личное
Мой друг Ислам Каримов
Узбекский лидер глазами японского дипломата
Последний раз я виделся с президентом Каримовым в августе 2004 года, когда уже собирался домой, покидая свой пост посла Японии в Узбекистане. Это было протокольное мероприятие в президентской резиденции, а я сопровождал на переговорах японского министра иностранных дел госпожу Иорико Кавагути. Запомнилась деталь: когда японская делегация по завершении встречи уже прощалась с главой Узбекистана, я нечаянно выронил из рук листок бумаги. А когда собрался его подобрать, проклиная себя за неловкость, президент Каримов, которого на Западе называли беспощадным деспотом и азиатским автократом, нагнулся передо мной, поднял бумажку и молча передал ее мне. Неужели диктатор может нагибаться перед иностранным чиновником? Я почувствовал его симпатию ко мне и после этого ни разу плохо не говорил о нем. Но у этого эпизода была и своя предыстория.
Авторитарность в узбекском обществе всем (кроме узбеков) известна. «Уважать старших» является повседневной притчей в этой древней стране. И в этом отношении узбеки чувствуют близость к японцам. Хотя даже мне, японцу, приверженность узбеков традициям и поведенческим условностям казалась порой чрезмерной. Помню, при вступлении в должность посла на церемонии вручения президенту Узбекистана верительной грамоты, подписанной нашим императором, я, исполнив формальности и передав документы, допустил невинную, казалось бы, оплошность — засунул руку в карман. И тут же поймал на себе взгляд Каримова: президент это заметил и ему это не нравилось. Таков был первый урок: для этого лидера любая формальность — не пустой звук, он не пропускает мелочей. И в этом потом мне не раз пришлось убедиться.
Подумалось: это как в театре Кабуки — сцена вдруг потемнела, и с низким гулом барабана вот-вот появится оборотень… Но ничего такого не было — президент Каримов просто вышел из комнаты и не вернулся
На крупные мероприятия с участием президента, например, часто приглашали всех иностранных послов, которым потом приходилось ожидать появления первого лица по часу и больше. Это было частью ритуала, но мой коллега, посол одной западной державы, всего этого не мог терпеть и стал открыто критиковать сначала существующие в стране порядки, а потом и сами западные страны — за их экономическое содействие «такому» Узбекистану. Мой коллега не понял главного: другого Узбекистана нет — есть именно такой.
Япония в то время была вторым крупнейшим донором грантов и льготных кредитов для Узбекистана, и я спокойно исполнял японскую официальную линию: активно способствовать экономическому развитию этой страны с целью установления самостоятельного государства (это послужит политическому интересу Японии) и содействовать становлению демократии путем постепенного экономического развития (это на благо узбекского народа).
В то время я прилагал особенные усилия для осуществления проекта строительства новой ветки железной дороги, которая должна была соединить северную и южную часть страны через горы, сократив зависимость от существовавшей ветки, проходящей через территорию Туркменистана. Я как беззаботный пацифист думал только об улучшении хозяйственных связей между севером и югом страны, уговаривая упрямых японских чиновников профинансировать строительство дороги (сумма японского финансирования должна была составить примерно 200 млн долларов, дело продвигалось с большим трудом, и я добился добра от Токио только к концу своей посольской командировки, успев подписать контракт). Президент Каримов мыслил шире, и именно этот проект можно считать отличным примером его дальновидности и умелости как лидера страны.