Культура | Персона
«Я делаю коммерческое кино, но по своим правилам»
На экраны страны выходит фильм Валерия Тодоровского «Большой». «Огонек» поговорил с режиссером о страсти к балету, коротком веке танцовщицы и пяти минутах на самой прославленной сцене страны
— В свое время ты рассказывал, что, когда обсуждал идею «Оттепели» со своим другом Мэттью Вайнером, создателем сериала Mad Mеn, он сказал тебе: «Cнимай про то, что знаешь и любишь». Ты тайный балетоман?
— Честно — нет. Я никогда не был сумасшедшим балетоманом, не сидел в зале, затаив дыхание. То есть мне случалось бывать на балете, но я относился к нему вполне спокойно. При этом меня всегда интересовал этот мир, были в нем знакомые, я их пытал, расспрашивал. В моем понимании балет — абсолютная красота, сохранившаяся в первозданном виде. Это искусство — если говорить про русский классический балет,— где очень чтут традицию: она живет десятилетиями, из века в век. И в какой-то момент я подумал, что об этом интересно сделать фильм. Причем именно кинороман — разные эпохи и возрасты, разное состояние души человека, проживающего эту балетную жизнь. Поделился идеей с Антоном Златопольским, моим будущим сопродюсером. Он сказал: «Давай!»
— Процесс шел гладко?
— Это я рассказываю быстро — на самом деле все длилось годами. Я начал потихоньку говорить со сценаристами, кого-то это тронуло, кого-то не зацепило. А Илья Тилькин сказал: «О! Давай попробуем». И мы с ним по скайпу — он был в Петербурге — за ночь сочинили что-то вроде синопсиса. Почему за ночь? Потому что завтра надо было подаваться на конкурс в Фонд кино. Я до конца не верил, что это реально, но наутро перечитал — мне понравилось. В нашей профессии это нормально: не всегда снимаешь то, что вынашивал. Иногда что-то рождается из стечения обстоятельств, и обстоятельства говорят тебе: «А попробуй!»
— То есть это не случай, когда «подвернулся сценарий».
— Нет-нет, ничего мне не подворачивалось. Вообще история про «наткнулся на сценарий» — почти миф. Такое случается крайне редко, со мной было разве что однажды, очень давно. Нормально самому что-то придумать и пытаться развивать. Иногда это тупиковый путь — развиваешь-развиваешь и вдруг понимаешь, что не получается, не идет, и все. А здесь начало получаться и чем дальше, тем интереснее становилось. Я пошел в Большой театр, стал общаться с людьми.
Фото: Глеб Щелкунов
— Еще в период директорства Иксанова или уже при Урине?
— При Иксанове. Он познакомил нас с главным администратором Юрием Шумилиным, сказав: «Этот человек реально знает про балет все». Меня стали водить за кулисы, в гримерки, постепенно я начал проваливаться в тему. В этот момент появился новый сценарист — Настя Пальчикова, молодая и талантливая. Сценарий не то чтобы легко получался: были моменты отчаяния, ступора. Но уже чертовски не хотелось расставаться с этим миром, я с ним сжился, это уже была немножко и моя территория.
— В чем выражался ступор?
— Да очень просто — пишешь и прямо физически ощущаешь: драматургия не складывается, фактура сопротивляется, не идет в руки. Хороший сценарий написать тяжело, на это иногда реально уходят годы. И здесь ушли годы. В моей жизни были случаи, когда я бросал что-то на полпути: понимал, что уже остыл, перегорел. А тут — нет, не было такого чувства, и потихоньку стало получаться. В результате я вышел на конкурс Фонда кино, получил грант.
— Сто миллионов рублей…
— Да. И заднего хода уже не было: беря деньги, ты подписываешь приговор. Не только обязательство сделать фильм, но и дату сдачи. Что, конечно, ужасно, потому что в случае с «Большим» невозможно было предугадать дикое количество трудностей, самых неожиданных, через которые предстояло пройти. Знаешь, когда Феллини спросили об одном из фильмов «Почему вы его сняли?», он сказал: «Потому что подписал контракт». Сомневался, не был уверен, но подписал и деваться стало некуда. Так было и с «Большим». Еще час назад казалось, что я просто сочиняю, обсуждаю, делюсь идеями… И вдруг — бац, точка. Я подписал. И немедленно оказался должен. Должен то, должен это, должен тысячу вещей...
— В чем разница между актерами кино и теми, кто снялся в «Большом»?
— Есть мнение, что артист балета, театра или цирка — более или менее одна профессия. Уверен, что это не так. Балет, безусловно, очень специфический вид актерского мастерства, завязанный на точном, скрупулезном следовании канонам. Хороший балетный артист — прежде всего тот, кто выдающимся образом следует канону и в этом узком коридоре находит дверцу для собственного творчества, вкладывая в процесс что-то помимо природных данных. Тогда говорят «танцует с душой». Но это все равно, как мне кажется, очень субъективно. В балете 90 процентов физиологии: если у человека нет данных, он не может этим заниматься. Физиология и следование канону. Драматический же артист — это в первую очередь искусство ломания всяческих канонов, способность к перевоплощению, без рамок и правил. Поэтому балетным не то чтобы очень легко играть в театре или в кино. Начав искать, я столкнулся именно с этим.